"Роман Гуль "Дзержинский (начало террора)"" - читать интересную книгу автора

революционеров-народовольцев. Но именно отсутствием всего эмоционального и
был "страшен" этот душевный кастрат, будущий вождь ВЧК, "Астроном".
Верную черту, хоть и случайно, отмечает в характере Дзержинского
коммунистический бонвиван и беззаботный перевертень Радек.
"Дзержинский никогда не идеализировал рабочий класс". Это очень верно. Те
конкретные Иваны да Марьи, которых юный Дзержинский агитировал в кабаках,
были абсолютно чужды и в своей конкретности даже ненавистны революционной
фантазии жившего на мансарде "Астронома".
Но и у них, живых полнокровных людей, наполнявших трактиры и воскресные
танцульки, любящих и выпить, и закусить, этот фанатичный "Астроном" не
вызывал никаких симпатий.
В кабаке возле Стефановского рынка будущего главу ВЧК рабочие били
бутылками. А в другой раз рабочие с завода Гольдштейна, поймав на темной
улице охваченного фанатической идеей родовитого паныча, избили его еще
серьезней, с нанесением ножевых ран в висок и голову, так что "Астроному"
пришлось зашивать эти раны у доктора.
Единственно чем, кроме изучения еврейского и литовского языков,
составления прокламаций и "наблюдения в телескоп за революцией", разрешал
себе в часы отдыха заниматься аскетический "Астроном", это чтением
"Эстетики" Веррона и писанием собственных стихов.
Совпадения редко бывают случайны: Робеспьер писал напыщенные стихи, О
стихах же Дзержинского даже Троцкий говорит, что они были "из рук вон
плохи".
Но "любовь к изящному" жила в чекисте Дзержинском на протяжении всей его
жизни. Эта черта присуща не только ему, вельможечекисту, но многим
персонажам красного террора. В. Р. Менжинский - любитель персидской лирики
н автор декадентских романов, правда, не увидевших света. Кончивший жизнь в
сумасшедшем доме, самолично расстреливавший арестованных начальник Особого
отдела ВЧК доктор М. С. Кедров - знаток музыки и пианист-виртуоз. Заливший
Армению кровью чекист А. Ф. Мясникьян - автор труда "О значении поэзии Ов.
Туманяна". Следователь Петербургской ЧК Озолин - "поэт", к нему не
кто-нибудь, а сам А. Блок, преодолевая отвращение, приходил хлопотать за
схваченных чека литераторов. И даже просто заплечных дел мастер Эйдук и тот
напечатал стихи в тифлисском сборнике "Улыбка Чека";

"Нет большей радости, нет лучших музык,
Как хруст ломаемых жизней и костей.
Вот отчего, когда томятся нети взорц

И начинает бурно страсть в груди вскипать,
Черкнуть мне хочется на вашем приговоре
Одно бестрепетное: "К стенке! Расстрелять!"

Я думаю, при подписании многочисленных смертных приговоров подобные
эмоции мог пережить и Дзержинский. Но столь вульгарных стихов он, конечно,
не писал. Его юношеские поэмы были либо барабанно-революционны, либо
элегичны, когда посвящались молодой революционерке Юлии Гольдман, к которой
"Астроном" относился с налетом влюбленности. Впрочем, женщины в жизни
Дзержинского никакой роли не играли. По красочному выражению чекиста
Лациса, его "единственной дамой сердца была пролетарская революция".