"Роман Гуль "Дзержинский (начало террора)"" - читать интересную книгу автора

просидел в тюрьме, он ответил: "Четверть моей жизни, одиннадцать лет..."
Да, Дзержинский прошел большую и тяжелую школу царских тюрем, хотя эти
тюрьмы были "пансионами" в сравнении с теми чекистскими подвалами, куда в
годы террора Дзержинский загнал Россию. Но и царские тюрьмы ломали многих.
И мы знаем, что в канун русской революции 1917 года в царской тюрьме стал
сламываться и Феликс Дзержинский.
Полные сведения о душевном надломе будущего вождя террора, вероятно,
хранятся под замком у секретаря коммунистической партии. Но есть все же
печатные документы, по которым известно, что в Орловском централе за год до
революции за "одобрительное поведение" Дзержинскому даже был сокращен срок
наказания, а сидевшие там политические рассказывают, как невысоко уж перед
революцией держал красное знамя Феликс Дзержинский.
Но этот надлом воли произошел в восьмой по счету тюрьме, на десятом году
тюремных странствований. В ранние же годы, когда первой тюрьмой
Дзержинского был ковенский замок, фанатический юноша был несломим.


5. "Астроном"

Первой тюрьме Дзержинского предшествовало двухлетнее революционное
крещение, когда семнадцатилетний дворянский юноша, уйдя из семьи, поселился
в Вильно на заброшенной грязной мансарде с рабочим Франциском и под
странной кличкой "Астроном" стал профессиональным революционером.
С этого дня жизнь Дзержинского стала однообразно целеустремленна.
Собственно говоря, жизнь даже прекратилась, ею стали агитация и борьба. Эту
безжизненную жизнь душевно-узкого фанатика прекрасно освещает такой эпизод.
Один из будущих коммунистических вельмож, контрабандист военного времени
и уличенный шпион Ганецкий, в юности друг "Астронома", увел как-то
юношу-аскета на выставку картин. Пробыв на выставке полчаса, Дзержинский,
возбужденный и негодующий, выбежал на улицу. "Зачем ты повел меня сюда? -
кричал он, ругаясь. - Эта красота слишком привлекательна, а мы,
революционеры, должны думать только и исключительно о нашем деле! Мы не
должны давать себя увлекать никакими красотами!"
Так и жил на мансарде молчаливый дворянский юноша "Астроном", сменивший
щеголеватый костюм на одежду под пролетария. Первые заработанные 50 рублей
Дзержинский жертвует партии. Для агитации среди еврейских рабочих учит
еврейский язык, для агитации среди литовцев - литовский. Фанатизм и
трудоспособность при чрезвычайной узости и ограниченности мысли - вот
основные черты этого схоластического и изуверского "Астронома".
Единственное, что он требовал от себя и своих товарищей: "идти напролом к
цели".
"Астроном" сам пишет прокламации, сам печатает, сам с рабочим Франциском
по ночам расклеивает их на виленских заборах. В трактирах, кабаках, где
после получки собирались отдохнуть и повеселиться рабочие, появлялся этот
странный ясновельможный паныч в облезлом пальто и рыжих сапогах.
"Астроном" не пил и органически не умел веселиться. Но не для этого и
приходил сюда юноша Дзержинский, Он ходил ради идейного увода душ, ради
пленения умов собиравшихся здесь рабочих. Что руководило "Астрономом"?
Благо человечества? Жажда справедливости?
Эти эмоциональные стимулы чрезвычайно ярки у русских