"Ян Гийу. Путь в Иерусалим" - читать интересную книгу автора

[30]
чтобы она была избавлена от той боли, от которой страдала в прошлый
раз.
Теперь ее лоб покрылся холодным потом, она шла медленно и очень
осторожно, как будто слишком резкие движения могли причинить боль, - шла от
шума строительства обратно к усадьбе. Она позвала Сут, и ей не пришлось
объяснять, что происходит. Рабыня кивнула, пробормотав что-то на своем
наречии, метнулась к кухне и занялась необходимыми приготовлениями вместе с
другими служанками. Они быстро убрали утварь, вымели и вычистили пол, а
затем внесли соломенные тюфяки и шкуры из маленького дома, где Сигрид
хранила свои собственные запасы. Когда ложе было готово и Сигрид должна была
лечь на него, у нее начались вторые схватки, настолько сильнее первых, что
она побелела, сжалась от боли, и к приготовленному ложу ее пришлось вести.
Рабыни сильнее раздули огонь и принялись быстро отчищать котлы на
треножниках, которые затем наполнили водой и поставили на огонь.
Когда боль отпустила, Сигрид попросила Сут сходить за отцом Генрихом, а
потом присмотреть за тем, чтобы Эскиля вместе с другими детьми держали
подальше. Сын должен думать об играх и забавах и не слышать криков своей
матери. Но кому-то нужно было присматривать за детьми, чтобы они не
подходили слишком близко к большому и опасному мельничному колесу, которое
возбуждало их любопытство больше всего. Детей нельзя оставлять без
присмотра!
Некоторое время Сигрид лежала в одиночестве, глядя наружу через дымовое
отверстие и большое открытое окно в одной из длинных стен. Там, на дворе,
пели зяблики - они всегда поют днем, до того, как начинают петь дрозды, и
тогда остальные птицы умолкают, словно в смущении.
Ее лоб покрылся испариной, и начался озноб.
[31]
Одна из рабынь робко приблизилась к ней и, отведя взгляд, отерла лоб
смоченным льняным полотенцем.

Магнус предупреждал жену, чтобы она заблаговременно послала за
повитухами в Скару и не рожала среди рабынь. Но Сигрид все время словно
хотела отодвинуть от себя невозможное, как будто втайне надеясь, что ей
удастся избежать родов. Это было глупо, бесполезно. Теперь она наконец
должна родить и выжить, или родить и умереть, или умереть с ребенком, среди
рабынь. Она очень хорошо представляла себе, что подумает об этом Магнус. Но
он был мужчиной и не понимал, что рабыни, которые обычно рожают гораздо
чаше, чем свободные, были лучшими повитухами. Пусть у них была не белая кожа
и они не могли красиво говорить и достойно вести себя, как те женщины,
которых предпочел бы видеть в своем доме Магнус, все равно они были
достаточно опытными. Если сейчас вообще хватит их помощи. Только Пресвятая
Дева Мария сейчас может помочь ей, и совсем не важно, какие люди
присутствуют в доме.
У рабынь такая же душа, как и у свободных людей, в этом ее убедил отец
Генрих. И в Царстве Небесном нет ни свободных, ни рабов, ни богатых, ни
бедных, есть только души людей, творивших добрые дела. Сигрид думала, что
это вполне похоже на правду.
Когда отец Генрих вошел в кухню, она увидела, что у него с собой четки.
Он понял; какой помощи она сейчас искала. Но сначала он сделал вид, что