"В.Гюго. Наполеон Малый" - читать интересную книгу авторадолжность докладчика в Государственном совете!" - "Вы отказались?" -
"Разумеется". На другой день ему предлагают должность государственного советника с окладом в двадцать пять тысяч франков - и возмущенный докладчик, растроганный до глубины души, становится государственным советником; К.-Б. дает свое согласие. Некая категория людей сплотилась в массу - это глупцы. Они составляют самую трезвую часть Законодательного корпуса. К ним-то и обращается "глава государства" со своими разглагольствованиями: "Первый вариант конституции, составленный в истинно французском духе, должен был убедить вас, что мы располагаем всеми возможностями мощного и свободного государственного аппарата. Строгий контроль, свободный обмен мнений, окончательное утверждение налогов путем голосования... Францию возглавляет правительство, воодушевленное верой и любовью к добру, оно опирается на народ, который есть истинный источник власти, на армию, источник силы, на религию, источник справедливости. Примите уверения в моих чувствах". Этих обманутых дурачков мы тоже знаем отлично; мы видели их в достаточном количестве на скамьях большинства в Законодательном собрании. Их вожаки, ловкие деляги, сумели запугать их насмерть, а это самый верный способ вести за собой такую толпу, куда тебе вздумается. Когда старое пугало - такие словечки, как "якобинец" и "санкюлот", - перестало действовать, эти вожаки вывернули наизнанку и снова пустили в ход словцо "демагог". Эти коноводы, мастера по части всяческих ловких приемов, с неменьшим успехом использовали еще и слово "Гора" и при случае помавали этим величественным и приводящим в трепет воспоминанием. Так, составив из нескольких букв алфавита соответствующие слоги и варьируя интонации, они и ослепляли этих дураков до того, что у тех перед глазами вертелись огненные круги. Таким-то способом им удалось свихнуть мозги своим простодушным коллегам и запечатлеть в них нечто вроде словаря, в котором любое выражение оратора или писателя демократической партии немедленно переводилось на особый лад: человечность толковалось как жестокость, всеобщее благополучие как полный крах, республика как терроризм, социализм как грабеж, братство как массовые убийства, евангелие как смерть богачам. И когда оратор левой говорил, например: "Мы хотим прекращения войн и отмены смертной казни!", стадо несчастных дурачков справа слышало совершенно явственно: "Мы желаем все предать мечу и огню" - и в ярости грозило оратору кулаками. После речей, в которых говорилось о свободе, о всеобщем мире, о благосостоянии, достигаемом трудом, о всеобщем согласии и прогрессе, депутаты категории, охарактеризованной в начале главы, поднимались бледные как смерть: им мерещилось, что их уже гильотинировали, и они хватались за свои шляпы, дабы удостовериться, есть ли у них еще головы на плечах. Эта несчастная, сбитая с толку масса примкнула, не задумываясь, ко Второму декабря. Ведь для них специально и было придумано это выражение: "Луи-Наполеон спас общество". А эти неизменные префекты, неизменные мэры, этот неизменный капитул духовных лиц, эти вечные старшины и присяжные льстецы, расточающие хвалы одинаково как восходящему светилу, так и только что зажженному фонарю, те, которые являются наутро после победы к победителю, к триумфатору, к хозяину, к его величеству Наполеону Великому, к его величеству Людовику XVIII, к его величеству Александру I, к его величеству Карлу X, к его величеству |
|
|