"Тонино Гуэрра. Рассказы" - читать интересную книгу автора

живым ковром из человеческой плоти, устремляются ввысь слова присяги: "Мы
навеки с тобой, дуче!" Но, как назло, у Муссолини вдруг гаснет одно
неоновое ухо, потом второе. Впрочем, это не имеет значения: дуче красив и
без ушей.


Первым установил с ним потустороннюю связь колдун из Апричены. Он
говорит, что голос дуче звучал очень глухо, как будто из пещеры, или так,
словно удалялся со сверхзвуковой скоростью. Маркиза Альдовизи из Палермо
тут же встретилась с колдуном и имела с ним долгую беседу, содержание
которой поклялась хранить в тайне до 2100 года. Она оставит после себя
дневник. Колдуну из Джези удалось связаться с Петраркой. Великий поэт не в
курсе дела. Похоже, никаких выдающихся личностей там не ждали.



ПТИЦЕЛОВ


Когда ястреб, распластав крылья, повис высоко над поющими шпарковыми
птицами, привязанными для приманки в центре точка между двумя раскрытыми
сетями, Балозе захотелось его поймать, и он пошевелил птиц, чтобы
заставить ястреба спуститься. И ястреб камнем ринулся вниз - словно
прочертил в небе прямую, перпендикулярную реке. Балоза дернул сети, но
чуть опоздал, и ястреб ушел в облака над Сан-Марино, оставив в туго
затянутой петле птичью лапку. Все произошло в считанные секунды, пока
старик Буби, отвернувшись, доставал спички из мешка, висящего на плетеной
стенке шалаша. Поняв, что от его певчего зяблика осталась только лапка, он
грузно опустился на бидон, служивший ему обычно для коротких передышек в
часы охоты. Потом встал, вышел из шалаша и, сорвав с головы шапку,
принялся топтать ее ногами. За этот день он дважды отмерил шагами
неблизкий путь до моря и обратно.
Этот зяблик отлично работал целых три года - дай бог каждому птицелову
такого помощника. В свое время Буби ослепил его: прижег трепещущие зрачки
раскаленной спицей. Сто девяностая по счету пичуга, которую он лишил
зрения! И вот теперь Буби снова предстояла давно уже претившая ему роль
палача. Он был страстным птицеловом и понимал, что без жестокой экзекуции
не обойтись. Он ослепил нескольких воробьев и двух зеленушек, но прок
оказался невелик. А в тот день, когда он прикоснулся раскаленной спицей к
глазам павлина, купленного у одного птицелова из Иджеа Марина, он вдруг
почувствовал, как у него самого подергиваются веки, особенно левое. Вскоре
все, на что он смотрел, - предметы, пейзаж - будто заволокло туманом. И
вот однажды утром он проснулся, а в комнате было темно. Включил свет - но
ничего не изменилось. Он подумал, что нет электричества, и распахнул окно
в сад... Прошло много дней, прежде чем он окончательно понял, что ослеп; и
сколько его ни разуверяли - упрямо твердил свое: беду накликали птицы.
Оставить охоту? Он даже мысли такой не допускал, напротив, его будто
заело: как бы там ни было, а он будет ловить птиц, пока жив. Теперь,
вдобавок ко всему, в нем появилась злость, несвойственная до сих пор его
характеру, она не имела ничего общего с болезненной одержимостью,