"Николай Гуданец. Несказочные сказки" - читать интересную книгу автора

поперечнике. Затем они стали медленно приближаться, сужая зубчатое кольцо
морд. Тогда он снова заиграл и пошел, а его паства послушно разомкнулась,
образуя проход.
...Небо уже заметно светлело, я над горизонтом расширялось бледное
сияние, предвещавшее восход солнца, а он играл и шел, таща за собой
чудовищный крысиный шлейф, задыхаясь, не смея прервать музыку. Он надеялся,
что с восходом солнца его кошмар сгинет.
Солнце взошло. И при его свете он увидел позади себя, насколько хватало
глаз, ржавую бугристую равнину - тысячи и тысячи крысиных полчищ. Голова его
закружилась, онемевшие руки выпустили флейту, и а изнеможении он опустился
на росистую траву, с бессильным ужасом предчувствуя, что сейчас крысы
загрызут его...
Очнулся он на закате. Начинало холодать, и крысы укрыли флейтиста
собой, как живым одеялом. Почувствовав его пробуждение, они с визгом
шарахнулись в стороны, очистив небольшой круг. Голодный и разбитый флейтист
встал, подобрал флейту и, увидев невдалеке ручей, прорезавший бурую крысиную
пустыню, направился к нему. Свободное пространство передвигалось вместе с
ним, он шел, словно бы в луче зеленого прожектора.
Склонившись над водой, он безучастно отметил, что волосы его совершенно
поседели. Почему-то вспомнился седой человек, игравший на дудочке.
- Флейтист ополоснул лицо и напился. Сгрудившиеся вокруг крысы жадно
лакали воду. Утолив жажду, они вопрошающе уставились на него.
Крысы ждали своего музыканта. И он почувствовал невозможность
возвращения к людям, в Большой Город, который очистился от крыс. Он не мог
вернуться. Ему просто незачем было возвращаться. Никто не ждал его, никто не
испытывал в нем потребности, кроме крыс. Он победил неистребимое проклятие
каждого города и в награду оказался пожизненно прикован к нему.
А еще музыкант понял, что не он обладает флейтой, но флейта владеет им.
Это она, как крохотное копье музыки, взятое наперевес, ведет за собой его, и
крыс, и всю красоту, и всю мерзость мироздания.
Руки сами подняли флейту. И он пошел, играя, волоча за собой ужас
подвалов, затхлость кладовых, вонь помоек и чердачное запустение, корчи
зачумленных и агонии загрызенных младенцев, пошел, возглавив мириады
отчаянных, жадных, жестоких, смрадных тварей, покорных только флейте, и он
шел, играя без передышки, все дальше, все дальше и дальше, все дальше,
дальше, дальше...

ПРИЗОВОЙ ВЫСТРЕЛ

Так повезти может лишь раз в жизни. Едва Дорк понял это, его
залихорадило. Чтобы успокоиться, охотник сел прямо на траву, положив подле
многозарядный штуцер. А радужные Кузнечики невозмутимо паслись возле
водоема. Они окунали свои узкие большеглазые головы в траву, размеренно
жевали сочные стебли и, казалось, не обращали никакого внимания на сидевшего
неподалеку человека. Дорку почудилось, что он даже ощущает их мысли - такие
же простые, влажные и спокойные, как трава. Словно бы душистые волны жвачки
перекатывались у него во рту. Охотник достал флягу с тоником и отхлебнул
глоток.
Собственно, это были не кузнечики, а ящеры. Огромные, невиданной
красоты звери с мощными задними лапами, сложенными пополам, за что Дорк и