"Николай Гуданец. Несказочные сказки" - читать интересную книгу автора

И Дорка одолела внезапная истома. Он почувствовал, как щедро греет
солнце, как пахнут медовые метелки травы, как тяжело и неповоротливо его
утомленное тело.
Обессиленный, почти не сознавая себя, он сначала сел, потом откинулся
на траву и провалился в черную пуховую пропасть сна без сновидений. Когда он
проснулся, багровое солнце клонилось к горизонту. В вышине парила
видеокамера, и ее лиловые объективы чуть поблескивали. Кузнечики разбрелись
по всему зеленому кольцу и, сыто вздыхая, жевали жвачку. Дорк взглянул туда,
где осталось его ружье. Великолепный Кузнечик стоял задом к охотнику, в трех
шагах от лежавшего в траве штуцера. И впервые на охоте у Дорка задрожали
руки.
Борясь с искушением стремглав броситься к оружию, он бесшумно крался по
густой траве, не сводя глаз с безмятежного ящера.
- Погоди... - шептал он безостановочно. - Постой, не уходи... Не
надо... Я только поглажу тебя... поглажу... твою чудесную радужную шкуру...
Постой немножко...
Ему казалось, что этот шепот заглушит мысли о стрельбе, что Кузнечик не
догадается о грозящей опасности.
До штуцера оставались считанные шаги. Неужто я не снял с
предохранителя, невольно подумал охотник.
И, словно отзываясь на его мысль, ящер зашевелился и повернул голову
назад.
Дорк прыгнул. Упал на штуцер. Перекатился на спину.
Время остановилось. Сноп радужных лучей висел над травой.
Выгнувшись и закинув голову назад, охотник ловил перекрестьем прицела
распластанное в воздухе сияние.
Грянул выстрел.
И время пошло снова.
Он понял, что попал в цель. А через мгновение лежавший на спине Дорк
почувствовал, как с лета грохается всем телом оземь. Дикая боль пронзила
его. Круглая и неумолимая, как если бы его посадили на кол, боль вошла между
ног, пропорола кишечник и, дойдя до груди, брызнула в стороны. Охотник
скорчился. Насаженный на боль, как на вертел, он не мог вздохнуть, не мог
закричать; все его тело превратилось в одну сплошную судорогу. Теперь он
лежал на боку, и ярдах в тридцати от него, над травой, возвышался радужный
бок подстреленного ящера. В такт дыханию бок вздымался и опадал, и каждое
его движение отзывалось в груди Дорка яростной мукой. Сквозь волнистую
пелену проступивших слез охотник видел, как гигантскими скачками удалялись
перепуганные ящеры.
Он лежал и задыхался. Он чувствовал в своей груди пулю, которая прошла
через его внутренности и где-то в легких распустилась адским железным
цветком. Три пружины торчали врозь в его теле. Каждый вдох и выдох отзывался
звериной, косматой болью. Дорк хотел встать, подняться и взять штуцер.
Стреляя, он не успел хорошенько приложиться, и отдача вырвала оружие из рук.
Теперь надо было взять штуцер и добить ящера.
Тогда боль прекратится, думал Дорк. Но он не мог шевельнуться и лишь
впивался скрюченными пальцами в двери. Потом наступило полное оцепенение.
Пуля продолжала терзать его, однако человек постепенно терял способность
ощущать. Он умирает, думал Дорк. Еще чуть-чуть, еще немного, и он умрет.
Тогда все это кончится. Я не убил его наповал. Значит, все вспустую. За