"Николай Гуданец. Полигон" - читать интересную книгу автора

Едва Кин приник к мягкой окантовке визира, электронная оптика
просканировала зрительный аппарат и стала его идеальным продолжением, чутко
отзываясь на каждое движение глазных яблок или аккомодационных мышц хрусталика.
Контур-корректор отсек помехи, создаваемые повышенной влажностью и
конвекционными потоками. Сжав рукоять в кулаке, Кин коснулся большим пальцем
регулятора увеличения и, немного погоняв его туда-сюда, избрал
двадцатипятикратный масштаб.
- Даркоф, сбавьте-ка ход вполовину, - приказал он, заодно включив режим
автоотслеживания с поправкой на движение турбохода.
Среди пышных метелок багровой травы резвилась большая стая алых ящеров, не
меньше сотни голов.
Выглядели они весьма внушительно - могучие гибкие тела в полтора
человеческих роста оплетены массивными пластами мускулов под бородавчатой
чешуей, на зазубренные костяные воротники крепко посажены лобастые пучеглазые
головы, увенчанные кривыми рожками. Они производили впечатление свирепых
хищников, однако проштудированный Кином в звездолете атлас Тангры отмечал, что
травоядные корнеозавры отличаются на редкость миролюбивым нравом.
Ящеры старательно выполняли какой-то сложный коллективный ритуал, который
Ронч довольно-таки метко сравнил с балетом. С неожиданной легкостью и грацией
они передвигались на толстых прыжковых ногах, растопырив суставчатые трехпалые
лапы с кривыми когтями, словно изготовившись к схватке. Время от времени вся
стая как по команде замирала в каменном оцепенении. После напряженной паузы
один из ящеров среди общего столбняка начинал плавно кружиться на месте, затем
делал яростный прыжок в сторону ближайшего собрата. Тот уворачивался, и сразу
же во все стороны от них расходилась волна стремительных скачков, после чего
возобновлялся прежний общий танец.
То выписывая причудливые пируэты, то семеня мелкими приставными шажками,
ящеры неукоснительно держались на равном расстоянии друг от друга, как бы
сочетая хаотичность броуновского движения со строгой упорядоченностью
кристаллической решетки.
Иногда один из ящеров неожиданно плюхался наземь, отклячив мясистый зад и
вертикально воздев заостренную лопасть хвоста. Это выглядело как приглашение к
спариванию; во всяком случае, взаимное четкое соблюдение дистанции сразу шло
насмарку. Безукоризненный геометрический порядок ломался, стая закручивалась
спиралью вокруг упавшего, начинался суматошный хоровод, в котором каждый
пытался налечь корпусом на соседа, чтобы оттеснить его от центра. Наконец
какой-нибудь ящер, воспользовавшись открывшейся среди толчеи брешью, прыгал
через лежачего с тем чтобы распластаться рядом с ним на земле в той же позе. И
начиналась бурная цепная реакция прыжков - спустя считанные мгновения все до
единого корнеозавры лежали ничком с задранными хвостами. Затем чехарда
повторялась в обратном порядке, начиная с того, кто ее затеял.
Трижды выполнив этот ритуал, ящеры устроили нечто вроде турнира. Они
выстроились в каре и, оскалив пасти с внушительными желтыми клыками, стали
сходиться попарно. Техника боя состояла в том, чтобы, всячески избегая захватов
и столкновений, изловчиться и чиркнуть кончиком хвоста по костяному гребню на
темени противника. Атакуя или защищаясь, бойцы выделывали виртуозные
акробатические трюки - кульбиты, сальто, стойки на голове. Проигравший падал
навзничь, словно бы замертво, а умиротворенный победитель оставался стоять
рядом с ним, вытянувшись во фрунт и ничуть не интересуясь кипящей вокруг
потасовкой.