"Алеш Гучмазты. Матрона " - читать интересную книгу автора

настороженным и вопрошающим взглядом, и всюду будет слышаться тебе:
- Кто она такая? Как попала сюда? Что она делает в этом доме?
"А если ты знаешь все заранее, - думала она, - если понимаешь, что дом
этот чужой для тебя и никогда своим не станет, то почему же так стремишься
туда? Может ты рехнулась на старости лет, и сама уже не соображаешь, что
делаешь? Отчего вдруг так немил тебе стал твой бедный, старый дом, с которым
ты словно пуповиной связана?"
- Этот парень, - произнесла она в задумчивости, - этот парень...
Ей послышался голос ее сына, веселый, радостный голос ребенка, и она
попыталась увидеть, представить себе его лицо, но оно расплывалось белым
пятном, и пятно это ширилось, затуманиваясь и теряя очертания, и она
привстала в испуге, напряглась, пытаясь усилием воли оживить свою память, то
единственное, что связывало ее с этим миром, но пятно продолжало
расплываться и, казалось, вместе с ним уходит из нее и сама ее жизнь.
Но Матрона была все еще жива и как бы со стороны видела саму себя,
сжавшуюся в комок на старой тахте. И спрашивала молча: ради чего ты
мучаешься, ради чего? И слышала свой голос:
- Ради тебя, сынок мой, ради тебя. Я знаю, чувствую, что ты недалеко, и
мне бы только узнать, как ты устроился в этой жизни. Счастлив ли ты, здоров
ли? Мне ничего не надо, сынок, только бы понять: ты и в самом деле мой сын,
или явился в наказание за мои грехи. Не бойся, я не стану приставать,
навязываться, не потребую сыновней любви. Я не достойна ее, мой золотой,
такая мать, как я, только позор для сына. Я и сама это знаю и не хочу, чтобы
из-за меня ты жил с опущенной головой. Я не достойна твоей любви, родной, но
позволь мне хотя бы слышать твой голос. Позволь наглядеться на тебя, ничего
другого я не прошу. Если ты отвернешься, если родная мать покажется тебе
чужой, я не обижусь, мое солнышко. Я не осмелюсь подойти, приласкать тебя,
но само твое дыхание согреет мое сердце...
Она плакала молча и, глотая слезы, молча взывала к нему, и он, ее
взрослый сын, был вроде бы рядом, стоял перед ней - стоило только руку
протянуть, - но она не могла собраться с духом, явственно ощущая холод ecn
отчужденности, и готова была отступить, отрешиться, вернуться к прежней
жизни и дожить, как придется, до конца покорившись судьбе. Но в то же время
ее грела надежда, и как-то само собой думалось о будущем, о том, что, войдя
в новый дом, она не должна признаваться - на первых порах, по крайней мере;
да и позже не следует, и вообще - он ведь сын, он не может не почувствовать
тепло материнского сердца. Он узнает в ней свою мать, и чужой дом станет для
нее родным.
И вернется счастье.

6

Согретая надеждой, она будто после тяжелой болезни встала, ощутив вдруг
давно забытую и потому непривычную легкость, когда каждое движение
отзывается пьянящим чувством телесной радости. Вечером, собираясь, как и
обещала, к Чатри, она уже не только не сомневалась, но и удивлялась себе, не
понимая причины столь долгой своей нерешительности. О каком позоре могла
идти речь, если это сватовство, это позднее замужество приближает ее встречу
с сыном? Что же касается людских пересудов, то она и раньше не очень-то
обращала на них внимание, а теперь - тем более.