"Алеш Гучмазты. Матрона " - читать интересную книгу автора

она и прокляла все разом:
- Чтобы он с неба на землю свалился, Бог богов, за его дела!
- Оставь в покое Бога, - разозлилась Ната. - Подумай о своей старости!
Хоть для кого-то еду будешь готовить, хоть для чего-то будешь нужна.
В чем-то она была права, по-житейски, по крайней мере, и Матрона
сникла, пригорюнившись. "Чтоб ты пропала, Матрона, - корила она себя, - даже
Ната учит тебя уму-разуму! За что ж такое наказание? Где твоя
справедливость, Господи? Эта непутевая варит обед на всю семью, а я что ни
приготовлю, сама же и съедаю. Даже в этом я обделена, что ж тут говорить о
другом... Никто не скажет - как вкусно, Матрона! Никто не обругает - ты что
это сварила, Матрона?! Эта глупая Ната, которая так и не научилась толком
готовить, усаживает за стол мужа и детей, и все довольны, привыкли уже к ее
стряпне. Довольны и тогда, когда она ничего не успевает приготовить, и
пожевав всухомятку, они ложатся спать. А ты хоть царский стол накрой - все
равно он никому не нужен, кроме тебя самой. И не евши никто, кроме тебя, не
останется... Пусть же голодная смерть постигнет того, кто осчастливил меня
такой жизнью! Пусть собственной желчью подавится!"...
Ната продолжала что-то говорить, и Матрона делала вид, что слушает ее,
но думала о другом, печалясь о нескладной своей жизни. Вскоре мужчины
закончили класть копну и подошли к ним. Над лугами плыл теплый запах свежего
сена, и когда они подошли, этот запах, смешавшись с их потом, ударил в
ноздри, напомнив Матроне ее лучшие годы, и она вдохнула полной грудью,
вспомнила о своем одиночестве и подумала, как должны быть счастливы те
женщины, чьи мужья и сыновья, вернувшись вечером с лугов, приносят в дом
пряный запах сенокоса, объединяющий семью в единое целое, - запах труда,
благополучия, запах самой жизни.
- Надо бы руки помыть, - Чатри сбросил с себя рубашку с короткими
рукавами.
Венера зачерпнула кружкой воды, но переглянувшись с мужем,
перемолвившись о чем-то на языке взглядов, стала в сторонку, и вид у нее был
такой, словно ей выпала нечаянная радость. Чатри умывался, отфыркиваясь, и
капли сверкали, отлетая и падая на землю. Майка, потемневшая от пота,
прилипшая к животу, оттеняла белизну его крепких рук, совсем не загоревших
выше локтей; коренастый, заросший курчавой шерстью, Чатри напоминал матерого
медведя.
Матрона смутилась, поняв, что занятая своими мыслями, слишком долго
смотрит на него, и тут же перехватила злобный взгляд Наты, которая, конечно
же, истолковала все по-своему. Венера тоже заметила, что мать разозлилась
отчего-то, но это заняло ее лишь на мгновение, и тут же переведя взгляд, она
незаметно для окружающих, но с горделивой радостью продолжала смотреть на
своего мужа.
Когда остальные умылись, она сказала ему:
- Давай, я полью тебе. Снимай рубашку.
Он помедлил чуть, глянул на жену, все объяснив ей взглядом, и завернув
ворот рубахи, стал умываться. Венере хотелось, чтобы он помылся до пояса,
чтобы тело его вздохнуло после долгой работы на солнцепеке, но то, что он
постеснялся ее родителей, как и положено зятю, понравилось ей, и она быстро,
но выразительно глянула на мать - вот, мол, какой он у меня! Ната уловила ее
взгляд, но опять все поняла по-своему. Ей показалось, будто дочь похваляется
своим мужем, давая понять, что он, не в пример Чатри, никогда - даже в