"Алеш Гучмазты. Матрона " - читать интересную книгу автора

пока не забрезжил рассвет.
После этого она уже не осмеливалась ходить по ночам в город.
Дни шли своей чередой, и она постепенно привыкала к разлуке с Доме. И
Егнат притих. Не стало слышно его криков и угроз, и она перестала бояться за
сына. Но в ту ночь, на дереве, в ее сердце закралась обида. Обида и
подозрение. Причиной тому был Джерджи.
"А где он и вправду, этот Джерджи? - думала она. - Если он живой, если
не перешел на сторону врага, то почему же он забыл о доме? Неужели сердце
его так очерствело на войне, что он даже сына не вспоминает? Разве живой
человек может не помнить о своем ребенке? Что же он молчит столько времени?
Написал бы хоть слово, прислал весточку, пусть не ей, но хотя бы сыну
своему. Если бы она знала, где находится Джерджи, ее бы никто не удержал,
она и в это ужасное время нашла бы как добраться до него, узнать - жив ли
он, здоров ли и почему забыл о семье?.. А может, Егнат прав? Может, он
действительно подался к немцам? Но если это так, то ради чего она страдает
здесь, защищая честь мужнего дома? Ради чего вместе с ребенком своим горит в
адском пламени, разожженном односельчанами Джерджи?.. А если он не перешел к
немцам, то почему не пишет?.. А может, с ним случилось что-то, и он в таком
состоянии, что ни о ком, кроме себя, и думать не может?"
Эти мысли не давали ей покоя, будили всяческие подозрения, и приходя в
отчаяние, она временами готова была примириться со своим одиночеством,
забыть о разлуке с сыном. Ей вспоминались дни, прожитые с Джерджи, но теперь
уже не лучшие из этих дней, а другие, когда Джерджи вдруг как-то отдалялся
от нее, и она обижалась, страдала от недостатка его внимания. Она поймала
себя на том, что переносит свое теперешнее недовольство мужем на ребенка, и
это было неожиданно для нее самой и ранило так больно, что все ее обиды и
подозрения опали, как осенние листья, и она вернулась в состояние вечной
тревоги за Доме.
А осень между тем кончилась. Наступила зима. Навалило столько снега,
что дома были засыпаны чуть ли не до самых крыш и, чтобы выйти поутру, людям
приходилось откапываться. Мужчины ждали, когда снег перестанет идти, чтобы
проложить из ущелья на равнину санный след...
В ту ночь ей долго не спалось. Она уже более трех недель не была в
городе и ничего не знала о Доме. Потом, уже во сне, она оказалась в каком-то
неизвестном месте, среди незнакомых людей. Все утопало в снегу, и в этой
снежной стране она почему-то искала своего сына. Увидела его наконец:
ребенок увяз в сугробе и махал руками, звал на помощь. Она бросилась к нему,
но долго не могла пробиться. А он все глубже уходил в сугроб, и когда она
добралась до него, мальчика уже не было видно. Она кричала, раскапывала
снег, но сын исчез, лишь доносился его крик, но откуда, она никак не могла
понять и начинала копать то в одном месте, то в другом, но все напрасно. Она
звала его, он откликался, но найти друг друга они так и не смогли.
Проснувшись в ужасе, она пролежала всю ночь, не сомкнув глаз.
Утром, едва забрезжило, она вышла из дома и пошла, проваливаясь, падая
и поднимаясь, по девственному снегу в город. Обессиленная, она добралась до
места только к вечеру. Гафи ужаснулась, увидев ее.
- Как мальчик? - спросила Матрона.
Помогая ей раздеться, снимая с нее обледеневшую одежду, Гафи стала
рассказывать, что все нормально, мальчик здоров и все у него хорошо. Матрона
успокоилась на миг, но тут же уловила какуюто скрытую тревогу в голосе