"Алеш Гучмазты. Матрона " - читать интересную книгу автора

превозмочь и потому работали еще яростнее, надеясь на забвение. Люди и волы,
словно захваченные водоворотом, неслись по кругу, и кружение это, окутанное
пылевой бурей, было похоже на вертящийся ком, отозвавшийся комком в горле
Матроны. Чтобы этот комок не перешел в плач, ей оставалось только одно -
работать. Чтобы не оставалось возможности думать, чтобы усталость подавила
все беды и горести, выпавшие на ее долю. Она видела - другие чувствуют то
же, что и она, - разве это не должно им помочь понять друг друга? Неужели
Егнат не сумеет понять ее? "Но разве ты просила его об этом? - спрашивала
она себя. - Разве ты открыла ему то, что у тебя на душе?" И вот уже она
спорила сама с собой:
"Нет, он не поймет тебя".
"А может, все же поймет?"
И она решила поговорить с Егнатом наедине, с глазу на глаз, так, чтобы
им никто не мешал. Она расскажет ему об ужасном своем положении. Попросит
его не трогать их с Доме, пока не откроется правда о Джерджи... А если он не
захочет слушать ее и опять поднимет крик, обезумеет - что тогда? Тогда люди
скажут: ну вот, Егнат успокоился немного, утих, так она сама взялась его
злить, довела до помешательства - сама виновата!
Но мысль уже крепко засела в ней, не давая покоя. Стоило, jnmewmn,
посоветоваться с Гиго, но она не осмелилась. Работала, мучаясь надеждой и
сомнениями. "Нет, - наконец решилась она, - я должна это сделать. Должна
поговорить с ним по-человечески. Чего не бывает, может, он поймет меня?"
Она ждала удобного момента.
И момент представился ей - в тот же вечер.
Работа была закончена, зерно засыпали в мешки, зашили и повезли в
зернохранилище. Убрали на случай дождя мякину в сарай; к тому времени начало
смеркаться, и все заспешили к своим домашним делам.
Она пошла на пастбище - искать свою скотину. На краю села, у реки,
сидел Егнат, мастерил деревянный желоб. Раньше, до войны, сельская молодежь
сооружала здесь что-то вроде душа, чтобы купаться после работы. Теперь все
позабыли об этом, а Егнат, уйдя с гумна, наверное, вспомнил о счастливых
днях и принялся за дело.
Она долго наблюдала за ним издали. Сомневалась - подойти к нему или не
надо? Потом махнула рукой - где наша не пропадала! - и подошла. Он то ли не
заметил ее, то ли не подал вида.
- Егнат, - произнесла она через силу.
Он прервал свою работу и удивленно уставился на нее. А у нее пересохло
в горле, и она не знала, с чего начать.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказала она.
Он смотрел на нее, выкатив глаза так, что они чуть не вылезли из
глазниц.
- Егнат, все равно нам когда-то нужно поговорить. Потому я и осмелилась
подойти к тебе. Может, ты и поймешь меня. Мы же не враги друг другу. До этой
проклятой войны ты был близким человеком для нашей семьи. Ты был другом
Джерджи, и я не верю, что ты стал нам врагом... Егнат, послушай меня, пойми,
я уже и дышать не могу - так боюсь за своего ребенка. Когда пошли эти слухи
о Джерджи, я как Бога ждала возвращения хоть кого-то из наших парней.
Надеялась, что тот, кто прошел через эту войну, объяснит людям - Джерджи не
мог перейти на сторону врага... Ты пока единственный, кто вернулся оттуда.
Когда ты вернулся, я чуть от радости не умерла. Вот, говорила я себе,