"Валерий Губин. Памятник (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

платформе. И потом последнее время мне значительно лучше.
Они взяли с собой немного провизии и копья. Калнынь, как и
предполагал Спиридонов, сразу выдохся, и они крутили педали вдвоем, но все
равно продвигались довольно быстро. Отдыхая каждые полчаса, они тем не
менее преодолели за день приличное расстояние. Часто приходилось слезать и
переносить велосипед через ручьи или тащить его по рыхлой земле. Вечером
они свалились там, где стояли, и мигом уснули.
Проснулись рано и, ежась от утренней прохлады, двинулись дальше.
Спиридонов все время спрашивал Кирабаева, не сбились ли они, и тот,
сверяясь с компасом, успокаивал:
- Идем точно туда, где я засек звук.
Второй день перевалил за половину, когда они достигли опушки леса,
обливаясь потом от жары и падая от усталости. Целый час неподвижно лежали
в тени. Лес страшил их своей огромностью и темнотой, но когда двинулись
вглубь, оказалось, что в лесу прохладно и довольно светло. Шли медленно,
обходя огромные деревья, перебираясь через завалы.
- Вы обратили внимание? Здесь совсем не слышно птиц, - сказал
Калнынь. - Видимо, они в лесу не живут, что-то их пугает.
- Ладно тебе, - оборвал Спиридонов, - не нагнетай. Скоро вечер, и
птицы спать укладываются. А вообще шестой день никого и ничего не слышно.
- А ведь верно. Как я сразу не понял.
Им, привыкшим к широким пространствам, и в самом деле было в лесу не
по себе - тишина какая-то настороженная, и густой мох совершенно заглушает
шаги.
Начало быстро темнеть. Они остановились и стали устраивать ночлег.
Легли уже в полной темноте, и Спиридонов слышал, как Калнынь потихоньку
стонет и трет ноги. "Все-таки надо было оставить его дома", - подумал он,
проваливаясь в сон.
Снилось ему, что он идет по этому же лесу и разговаривает с
деревьями, травами, окликает пробегающих животных. А они молчат, почему-то
молчат на этот раз, словно что-то случилось.
Он проснулся, когда еще едва светало, и долго лежал, не решаясь
будить измотанных товарищей. Потом, повернув голову, увидел, что Калнынь
тоже не спит и смотрит на него.
- Ты что? - спросил он шепотом.
- Мне странный сон приснился, - ответил тот. - Я, еще совсем молодой,
- то ли курсант, то ли сразу после выпуска - иду со своей девушкой, уже не
помню, как ее зовут. Мы сворачиваем с Литейного на Невский. Кругом народ,
шум, толкотня, а я иду, держа ее за руку, и мы все время смеемся от
счастья. Народу все больше, давят со всех сторон, невозможно пройти. Я
предлагаю ей взлететь, мы взлетаем и летим над толпой. И смешно, и
страшно, но никто на нас не смотрит. Хотим взлететь еще выше, но нельзя -
везде над головой провода, сплошная сеть проводов. И тогда мы влетаем в
раскрытое окно, я вижу, что это моя комната, а на стуле - походный костюм,
и вещи собраны, и с тоской понимаю, что завтра старт.
- Грустный сон, - вздохнул Спиридонов, - я никогда не говорил тебе,
но почти все мои сны за тридцать лет - только о том времени, до полета. До
последнего полета.
- Это понятно. Там мы были молодыми.
Спиридонов полежал еще немного, потом набрал воздуха и рявкнул, что