"Валерий Губин. Неприкаянность (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

кошелками. Виктор все не возвращался. Тут я увидел городового - тот прошел
через всю площадь, подозрительно посматривая на меня, и скрылся в доме, на
котором я наконец разобрал надпись: "Трактиръ". На душе стало сразу
муторно, как будто я выпил прокисшего кваса. Я понял, что действительно
заехал в прошлое и, видимо, достаточно далеко, так что моя жизнь сейчас
целиком зависит от инженерного гения Бородина.
"И черт меня дернул ввязаться в этот эксперимент", - думал я, третий
час меряя шагами площадь.
- Осмелюсь побеспокоить, вашбродь, - услышал я голос за спиной и,
обернувшись, увидел того же городового. - Из Орла изволили прибыть?
- Да, любезный, - сказал я, в душе дрожа от ужаса, - представь себе -
из Орла и уже полдня дожидаюсь друга, он со своим экипажем должен меня
захватить здесь, чтобы вместе ехать дальше, да что-то запаздывает.
- Осмелюсь полюбопытствовать, далеко ли направляетесь?
- В Крым или нет - на Кавказ, на воды.
- А вы пройдите пока отдохнуть, вон там, в трактире у Сомова и нумера
есть вполне чистые, и свежих раков он вчера завез.
- Как же я, любезный, уйду, ведь друг должен подъехать?
- Не извольте беспокоиться, я дежурю до вечера и друга вашего упрежу,
к вам направлю.
От пережитого волнения и голода ноги у меня подкашивались, и я
решился отправиться в трактир.
Хозяин, угрюмый, весь заросший волосами мужик, потребовал было деньги
вперед, я умоляюще-возмущенно взглянул на городового, и мой спаситель
рявкнул:
- Ты что, не видишь благородного господина? Они здесь друга
дожидаются, будут уезжать - заплотют".
Я отложил листки и в волнении встал. Нужно немедленно ехать на эту
Калитниковскую улицу и искать злополучного изобретателя. Но, с другой
стороны, вряд ли нужно торопиться. Ведь листки дошли до меня, пролежав
столько лет, значит, никто не приехал, что-то случилось с "темпоратором".
Я решил еще немного почитать, тем более, что еще рано, время рабочее,
наверняка съезжу зря. Дальше записи шли короткими обрывками.
"И ю н ь  34. Кончилось все плохо. Через три дня хозяин стал меня
выживать. Я пытался намекнуть, что, мол, ревизор я, из центра, приехал
навести порядок. Действительно, прибежал на следующий день городничий, но
какой-то странный. Пока я ему разливался петухом про свой департамент, про
тридцать тысяч курьеров (текст-то я плохо помню, читал давно, а в
"Современник" на спектакль не попасть), он все время зыркал подозрительно
по углам, будто вынюхивал, а потом спросил: "А кто у вас в департаменте
директором будет?" Я на секунду опешил, а потом ляпнул: "Нессельроде". А
он меня за шкирку и к приставу поволок. Тому я сначала врал, что после
гибели "Титаника" остался без средств и документов, потом с ужасом
вспомнил, что до "Титаника" вроде еще лет семьдесят. Потом плакался судье
в жилетку, что ограблен разбойниками, что круглый сирота, ехал из
Тобольска в Петербург искать работу. Кое-как разжалобил, говорил я
все-таки интеллигентно, да и костюм мой необычный помог, - устроили
письмоводителем в управу, положили вначале двенадцать рублей. Хорошо еще в
дурдом не посадили, в палату номер шесть. Бедно, но жить можно, каждый
день хожу гулять на площадь, надеюсь, что все обойдется, и Бородин рано