"Петр Петрович Губанов. Путь в Колу [И]" - читать интересную книгу автора

Савве Лажиеву спать не хотелось. Он остался с лопинами, занятыми
хозяйственными заботами. Между собой они говорили на лопском наречии, и
Савва понимал лишь отдельные слова, немного схожие с карельскими.
Огромное оленье стадо выбралось из воды и теперь паслось, охраняемое
собаками, на узком тундровом плоскогорье между песчаной косой и подлеском
из карликовых березок трехаршинной высоты. Савва слышал их монотонное
хрумкание, шумное дыхание и глухой стук рогов. Запах парного молока и
приятное живое тепло, исходившее от оленей, напоминали ему родную деревню
в предвечерний час, когда стадо со звяком и звоном колокольцев,
подвешенных к шеям коров, возвращалось из выгона домой. И таким мирным
теплом повеяло разом на Савву.
Неторопливо пережевывая ягель, олени с любопытством разглядывали
незнакомого человека, невесть каким образом и откуда появившегося на
приморском стойбище. На Савву смотрели сотни оленьих глаз. И не было в
стаде оленя, похожего один на другого.
К великому удивлению Саввы, оказалось, что оленей в лопской тундре
называют по-разному. Молодого тонконогого олененка на первом году жизни
называли ураком, а маленькую годовалую самочку - вонделкой. Трехгодовалый
олень-самец носил имя убарса, а такого же возраста самку величали
вонделваженкой. Четырехгодовалый самец, годный к упряжке и способный
быстро возить зимой кережи, звался кундусом, а такого же возраста олениху
любовно называли важенкой.
Савву одолевали слепни, которых великое множество прилетело вслед за
стадом оленей. Он перешагнул через спящих стрельцов и заглянул внутрь
вежи.
Спирка Авдонин, разбросав в стороны руки, мирно спал на оленьих
шкурах, толстым слоем постланных на земле. Малиновая шапка с алым верхом
свалилась с головы пятидесятника, открыв светлые взмокшие от пота длинные
волосы. Над ним сидела молодая лапландка и, взмахивая шелковой повязкой,
сгоняла с лица Спирки мух, которые роились внутри вежи. На лице юной
женщины застыло задумчивое выражение. Она любовалась спящим
пятидесятником. Находясь в состоянии какого-то восторженного умиления, она
даже не заметила заглянувшего в вежу Савву Лажиева. И Савва невольно
позавидовал пятидесятнику, чей малиновый стрелецкий кафтан и сабля могли
покорить и не такую красавицу.


7

Путники двинулись в дорогу, когда солнышко повисло над морем и жара в
тундре спала. Перестали кусаться слепни. Но появились откуда-то комары, и
от них не стало житья. Насекомые тучами висели в теплом вечернем воздухе,
издавая протяжный неумолчный звон.
Шли по узкой тропе, проторенной оленями на мшистой почве. С двух
сторон сжимали эту тропинку невысокие березки с крохотными зелеными
листочками. Изредка попадались стройные елочки с редкой хвоей. Тропа
временами выходила на обрывистый берег Печенгской губы, и открывалась
спокойная гладь воды, отливавшая тусклым оловом в предзакатных солнечных
лучах. Потом тропа снова удалялась от берега, и они опять оказывались
посреди березок и елей.