"Эндрю Круми. Принцип Д'Аламбера (историческая фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

своим комнатам, как раненый пес.
По истечении шести лет службы у нового хозяина Анри и Жюстина понимали
его не больше, чем в первый день. Тогда, в 1776 году, Д'Аламбер как член
Академии получил в пользование эту квартиру, а Анри и его молодая жена были
приставлены к нему для услуг и работы по дому. Для Анри это было повышение,
и, глядя на состояние старика, которому предстояло стать его господином, он
утешал себя мыслью о том, что новая служба вряд ли окажется слишком долгой.
У Д'Аламбера не было очевидных интересов, склонности к развлечениям и
друзей. Казалось, он хочет полностью отдалиться от мира. Все зеркала были
убраны, и старик не мог видеть собственного лица. Он ходил в ветхой
поношенной одежде и не разрешал покупать новую, говоря, что умрет в старой.
С первого дня своего пребывания здесь он отказался принимать посетителей, и
они перестали к нему ходить. Поток писем постепенно иссяк, как высохший
ручей. Казалось, если у Д'Аламбера и были когда-то знакомые, то они либо
забыли о его существовании, либо умерли.
Жюстина положила на тарелку сваренные яйца и собралась нести их
хозяину.
- Хотелось бы мне посмотреть, что он пишет, - беззаботно сказала она.
- Оставь его лучше в покое. Может, он пишет свою последнюю исповедь.
Говорят же, что он неверующий.
Жюстина скорчила недовольную гримасу:
- Как ты можешь говорить такие страшные вещи! Это же твой хозяин.
- Но я - твой хозяин, Жюстина, и говорю то, что мне вздумается. Так
вот, я не доверяю мсье Д'Аламберу, и чем меньше мы будем иметь с ним дела,
тем лучше.
Жюстина вздохнула, взяла поднос и отправилась на второй этаж. Анри
навел последний глянец на башмаки. Он отнесет их хозяину, и тот, вероятно,
так их и не наденет. Работа по дому была не более чем пустым ритуалом,
нужным скорее тем, кто его выполнял, нежели тому, ради кого все это
делалось. Анри часто казалось, что он и Жюстина могут упаковать вещи и
уехать, а Д'Аламбер не обратит на это ни малейшего внимания. Да что там, он
этого попросту не заметит. Его абсолютно не интересовало, выметен ли пол,
хорошо ли приготовлена еда и согрета ли постель. Любопытно, но иногда Анри
испытывал ностальгию по тем временам, когда он служил у графа, который
приходил в неописуемую ярость от малейшего упущения прислуги. С графом все
было ясно: слуги всегда норовят надуть своего господина, поэтому их надо все
время подгонять и проверять. Временами жизнь превращалась в сущий ад, но по
крайней мере все знали свое место. Анри в равной мере ненавидел и уважал
своего господина, поскольку оба чувства сливались в одно, когда дело
касалось знати.
Уважал Анри и Жюстину. Правда, это было уважение, какое испытывает отец
по отношению к своему ребенку, которого следует воспитать по обычаям света.
Когда они поженились, Жюстине было пятнадцать лет, а Анри двадцать четыре. В
первую брачную ночь она проявила полное невежество, хотя и не чувствовала
отвращения к близости (за прошедшие годы Анри не раз думал об этом,
подозревая, что невежество было притворным, и Жюстина разыграла его только
для того, чтобы ободрить). У них до сих пор не было детей, и, пожалуй, это
было благом. Жюстина стала для Анри женой и дочерью одновременно. Такова
воля божья, и кто он такой, чтобы жаловаться?
Работая, он часто позволял себе размышлять и философствовать. Дел было