"Эндрю Круми. Принцип Д'Аламбера (историческая фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

стареющих человека - одна слепая, другой отчужденный от места событий -
видели и знали куда больше, чем я. Вольтер тактично сменил тему разговора:
- Расскажите мне о парижском театре. Вы же знаете, что это развлечение
запрещено здесь кальвинистами, которые ненавидят все, что может отвлечь
человека от набожности и тупого благочестия.
Я пробыл у Вольтера три недели. Он представил меня местному обществу,
просветил в вопросах женевских манер и культуры и дал мне издание
конституции республики. Наши живые споры были настоящими спектаклями,
вызывавшими большой интерес и восхищение. В личных беседах мы больше не
упоминали имя Жюли де Л'Эпинас.
Я вернулся в Париж, нагруженный впечатлениями и материалами, и принялся
писать статью о Женеве. Вольтер сам предложил темы, которые следовало
осветить, и мне было легко писать. Я забыл о сплетнях, касавшихся Жюли,
отбросил их как ненужный хлам и продолжал наслаждаться ее обществом во время
посещений монастыря Сен-Жозеф. Все горели желанием услышать последние
новости о Вольтере, и Жюли не отставала в этом отношении от других. Под
предлогом рассказа о моем визите в Женеву я сумел поговорить с ней наедине и
сразу перешел к заботившему меня предмету:
- Меня очень тревожит ваше здоровье, Жюли. Думаю, что вы перегружаете
себя сверх всякой меры.
Она согласилась, что последние месяцы оказались для нее очень тяжелыми.
- Мадам дю Деффан весьма требовательная женщина и оставляет мне очень
мало личного времени.
- Всю свою жизнь вы дарите счастье другим, - сказал я.
- Да, если бы я могла найти для себя хотя бы малую его толику! Как я
завидую вам, мужчинам. Вы живете независимо, полностью отдаваясь своим
мечтам и вдохновению. В моем же распоряжении есть только один час до
вечернего пробуждения мадам дю Деффан. Этот час очень дорог мне. Это время,
когда я могу быть собой. - В ее глазах мелькнул проблеск надежды. - Вы не
придете ко мне на следующей неделе в пять часов, до начала салона? В нашем
распоряжении будет целый час свободы, до тех пор, когда проснется страшный
Полифем.
Я ждал встречи со сладким, но почти невыносимым предвкушением. Но когда
через неделю я приехал в монастырь Сен-Жозеф и поднялся в комнату Жюли, то
обнаружил там Тюрго и Мармонтеля. Они тоже удостоились приглашения. Сердце
мое упало, когда я понял, что не одного меня осыпают подобными милостями.
- Мои дорогие друзья, - сказала Жюли, войдя в комнату. - Давайте
говорить свободно, пока у нас есть такая возможность.
Ей не было нужды скрывать свою неприязнь к тираническому режиму мадам
дю Деффан, а мы трое легко могли себе представить, как эта грозная женщина
обходится с теми, кто зависит от ее милости. Мы смеялись и шутили, как
шаловливые школяры, а потом, когда истек отведенный нам час, поднялись и
направились в обеденный зал мадам дю Деффан, ни словом не упомянув о нашем
секретном свидании. Эти тайные встречи, альтернативный салон Жюли,
продолжались в течение семи лет. На этих встречах бывали Шастеллю и
Кондорсе. Вскоре комната Жюли стала местом встречи самых блистательных умов,
которые часом позже шли в зал официального салона. Одна мадам дю Деффан даже
не подозревала об этом весьма удобном соглашении,
В 1757 году вышел в свет седьмой том "Энциклопедии", и статья "Женева"
вызвала бурю. Я встретился с Дидро, который, как обычно, находился в