"Эндрю Круми. Принцип Д'Аламбера (историческая фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

сразу, но я специально проверила позже) это строчка из "Пирра" Жолио. Но
господин Д'Аламбер ничего не сказал мне, спросив только, смотрела ли я саму
пьесу. Было большим великодушием с его стороны обойти молчанием мою
глупость. От души надеюсь, что у него не сложилось обо мне дурного
впечатления. До конца вечера я переживала свою серьезную ошибку и все время
думала, не стоит ли мне подойти и заговорить с ним. Но когда господин
Д'Аламбер выступал перед собравшимися, он не обращал на меня ни малейшего
внимания и, по-видимому, забыл обо мне и моей оплошности. Надеюсь, что все
происшедшее было для него слишком тривиальным, чтобы он занимал свой ум
подобными пустяками. Очень глупо с моей стороны все это рассказывать вам. Но
вы простите мне мою неуверенность и чувствительность на ранней стадии моего
становления - ведь мне ни в коем случае нельзя произвести здесь дурное
впечатление.
Впрочем, довольно утомлять вас, мои дорогие дети, этими глупостями.
Здесь, в Париже, удивительная еда. Вы не можете себе представить, какие тут
сладости. Если вы останетесь хорошими детьми и будете прилежно учиться, то
сами приедете сюда и все увидите своими глазами. Тогда я смогу представить
вас всем тем знаменитым людям, о которых я попыталась вам рассказать.
Уверена, что, став немного старше, вы сумеете произвести на них самое
благоприятное впечатление и завоевать многие сердца, поскольку в Париже нет
таких милых и хороших детей, как вы, мои дорогие малютки.
Я слышу, как меня зовет мадам дю Деффан Я должна пойти и немного ей
почитать. Прощаюсь с вами Поминайте меня в своих молитвах.

Меня будит какой-то шум. Был ли это новый сон прошедший перед моими
глазами, или фрагмент старого, бесконечно развертывающегося сна (или
трактата), который и есть моя жизнь? Я пытаюсь вспомнить Жюли, представить
себе, как выглядит она в моем чудесном трактате. Да-да, вот она,
напоминающая невинное на первый взгляд уравнение, на решение которого у меня
ушли многие годы. Я явственно увидел ее (как раз в тот момент, когда во сне
моя голова бессильно упала на стол) такой же, какой впервые увидел ее в
салоне, - почти ребенка, полностью свободного от великосветской манерности.
Ее приезд в монастырь Сен-Жозеф был похож на струю свежего воздуха,
ворвавшуюся в затхлую атмосферу.
Меня с удвоенной силой тянуло теперь в салон, который я стал посещать
чаще, чем раньше. Все мои представления (хотя я никогда бы в этом не
признался) я устраивал только ради нее. Каждый раз, начиная говорить, я
искал такое место, откуда она наверняка могла бы меня слышать, и все время
украдкой следил за ее реакцией. Вы с полным правом могли бы утверждать, что
я влюбился.
Я, однако, предпочитаю такое видение мира, которое исключает подобное
метафизическое понятие. Что такое любовь, как не определенная форма
поведения? Бессмысленно говорить, что я испытывал какое-то особенное
чувство, поскольку оно не оставило в моей памяти ни искры, ни пламени,
которое я мог бы сейчас заново разжечь. В настоящий момент я не в состоянии
представить себе, что я должен был тогда чувствовать или что чувствует любой
человек, охваченный подобным безумием. Могу только заметить, что это безумие
понуждает людей совершать поистине странные поступки. Стоит мне задуматься о
поведении, которое обозначает нашу идею любви, как я вижу лишь систему
правил и внешних проявлений, не связанных никакой логикой. Совокупность