"Эндрю Круми. Принцип Д'Аламбера (историческая фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

ничто по сравнению с тем, что мне пришлось пережить до женитьбы на моей
маленькой Нанетте. - Он повернулся ко мне. - Вы играете в шахматы, господин
Д'Аламбер?
Неожиданный вопрос смутил меня. Я ответил, что знаю правила.
- Тогда вы должны поиграть с Жан-Жаком. Он все время меня побеждает.
Думаю, он выбрал меня своим постоянным партнером только потому, что обожает
выигрывать.
Руссо скорчил неодобрительную гримасу.
- Видите ли, - продолжал Дидро, - Жан-Жак рассматривает мир как
ристалище состязаний.
Было заметно, что Руссо закипает гневом.
- А как ты рассматриваешь мир, Дидро? - многозначительно спросил он. ,
Дидро откинулся на спинку стула и промокнул уголки губ.
- Я рассматриваю мир как... банкетный зал! - Оглушительно
расхохотавшись, Дидро подавился. В какой-то миг мне показалось, что сейчас
он упадет замертво, но Руссо сильно хлопнул друга по спине, и все прошло.
- Господин Д'Аламбер, - торжественно заговорил Дидро, - вы, несмотря на
свою молодость, весьма выдающийся человек. Но настанет день, когда все мы -
все трое - прославимся на весь мир, клянусь вам в этом. Я говорю это не
потому, что пьян. Конечно, я пьян, но даже будь я трезв, я бы все равно
высказал ту истину, что мы трое, вместе... - Он, пошатнувшись, встал. - Мы
трое представляем собой всю философию. Руссо - это музыка и театр; вы,
господин Д'Аламбер, - математика и наука...
Дидро помолчал и сел.
- А кто в таком случае вы? - спросил я.
Он выпил еще один стакан вина и посмотрел на меня затуманенным взором.
- Мсье, я... я - Дидро! Ха-ха!
Сознаюсь, что в тот момент его слова показались мне пустыми и даже
жалкими. Он был на четыре года старше меня (следовательно, тогда ему было
уже за тридцать) и понимал, что если хочет оставить в мире след, то должен
поторопиться. Он действительно разрабатывал некоторые философские идеи и
намеревался отразить их в будущей книге. Надо, правда, сказать, что в те дни
все кому не лень занимались "философией" того или иного рода. Дидро, начисто
лишенный упорядоченного и строгого мышления, был идеальным поверхностным
отражением своей сути. В этом отношении он действительно был истинным
философом. Но в одном Дидро оказался совершенно прав - нам троим предстояло
стать вселенскими знаменитостями.
- Я не собираюсь посвятить остаток жизни переводу чужих писаний, -
заявил он. - Я намерен писать сам, и писать хорошо.
- Восхитительное намерение, - сказал я ему. - Но что за периодическое
издание вы собираетесь основать? В конце концов, именно из-за него я сюда
пришел.
- О, об этом мы сможем поговорить в следующий раз, а сейчас давайте
выпьем за дружбу и философию.
К концу обеда Дидро выпил две с половиной бутылки вина, в то время как
мы вдвоем с Руссо едва одолели одну. Однако Дидро был не очень сильно пьян.
Я понял, что его веселость и приподнятое настроение вызваны не столько
вином, сколько приятным ощущением пищи в желудке и наслаждением от беседы.
Он настаивал на том, чтобы мы пошли к нему домой поиграть в шахматы. Однако
по дороге Руссо извинился и пожелал нам доброй ночи.