"Эндрю Круми. Принцип Д'Аламбера (историческая фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

Но все же меня выводили из себя долгие часы, проведенные за изучением столь
бесполезных предметов, как церковная история или история злодейских подвигов
тиранов и завоевателей, людей, ничем не отличавшихся от Медведя,
единственными достижениями которых были несчастья и страдания, что они сеяли
всюду, где появлялись. То были долгие часы, которые я предпочел бы посвятить
собственным вычислениям. Я никогда не испытывал интереса к истории в том
виде, в каком она представлена в учебниках, - скучному и бессмысленному
перечислению событий, считающихся великими только в силу высокого положения
и могущества их участников. Мой интерес возбуждает лишь история,
представляющая собой сведения о тех, кто достиг чего-либо ценой собственных
дарований и достоинств.
В Колледже я особенно полюбил одного из учителей. Он, как мне кажется,
писал оригинальные работы по математике; он не просто излагал нам факты, но
глубоко понимал то, что рассказывал, и это делало его уроки интереснее всех
остальных. Это был низкорослый, тучный, страдавший одышкой человек, у
которого, несмотря на возраст (ему было тридцать или сорок лет), было
совершенно мальчишеское лицо, что делало его очень привлекательным и
располагающим к себе. Однажды он обратился к нам с мыслью, которая будто бы
только что пришла ему в голову:
- Представьте себе корабль, плывущий по морю с постоянной скоростью.
Я вообразил себе один из кораблей, виденных мной на восхитительных
книжных иллюстрациях (тогда я еще ни разу в жизни не видел моря).
- Теперь скажите мне, - продолжал мэтр, - какова скорость корабля в
единичный мгновенный отрезок времени?
Были предложены самые разнообразные ответы, но в конце концов
большинство из нас сошлось на том, что поскольку мгновение не имеет
длительности, то за это время корабль не успеет пройти никакого расстояния,
и, следовательно, его скорость равна нулю.
Учитель просиял:
- Но это означает, что в любой отдельно взятый момент времени корабль
стоит на месте! В таком случае как же он движется?
Это был парадокс, который, по словам мэтра, впервые высказал Зенон из
Элей, живший около двух тысяч лет назад. Учитель предложил решение, но оно
показалось мне неубедительным, и я решил глубже обдумать этот предмет.
Только со временем я узнал, что задача уже была решена Ньютоном, и его метод
решения, известный как исчисление бесконечно малых величин стал впоследствии
главным инструментом всех моих дальнейших исследований поведения твердых
тел, жидкостей, а также звезд и планет. То, что все виды движения, а
следовательно, и вся Природа как таковая могут быть сведены к одной великой
задаче исчисления, - это идея, способная привести к предположению, что мы
имеем дело с Великой Истиной, единым законом, лежащим в основе всего, что мы
видим. Уже в юные годы я понял и осознал, что при таком новом видении
космоса в нем может не остаться места для Бога.
Сон вел меня по событиям моей жизни, не придерживаясь строгого
хронологического порядка. Правда, я определенно почувствовал, что в
переписанном любопытным образом "Трактате" те свершения, которым я обязан
своей славой и которые занимали меня на протяжении первых трех десятилетий
моего земного существования, явились практически не более чем леммами,
предвосхищавшими главные результаты работы. Итак, позвольте мне суммировать
эти леммы.