"Майкл Грубер. Тропик ночи ("Джимми Раз") " - читать интересную книгу автора

пяти из-за недостаточного питания. Еды кругом сколько угодно, однако дети ее
не получали. Взрослые съедали все богатые белками продукты, это было их
право. У девочки красновато-коричневая кожа очень светлого оттенка, как
неглазурованный фарфор. Волосы черные, густые, совершенно прямые, но сухие и
ломкие. Она все еще очень худая. Позвоночник представляет собой цепь сильно
выступающих бугорков, коленные чашечки непомерно велики по сравнению с
костями, которыми они управляют. Я думаю, что мать уморила бы девочку
голодом, хотя обычно они убивают детей голодом в младенчестве. Синяки уже
сошли, но рубцы сохранились - длинные крест-накрест линии на задней части
бедер и ягодицах. Я полагаю, они появились от ударов проволочной вешалкой
для одежды; один такой экземпляр Леви-Строс* назвал bricolage:** культурным
артефактом, используемым новым и творческим способом. Я боюсь, что пострадал
и разум ребенка, хотя прямых признаков этого не замечаю. Девочка еще не
говорит, но на днях я слышала, как она напевала и вполне гармонично. Это
было начало песенки "Кленовый листок", которую играют в фургончике с
мороженым, когда он приезжает в парк. Мне подумалось, что это хороший знак.
______________
* Леви-Строс (Levi-Strauss), Клод (р. 1908) - французский этнограф и
социолог.
** Самоделка (фр.).

У меня коленки, пожалуй, такие же несоразмерные, как у этой девочки,
потому что я страдаю анорексией - почти полным отсутствием аппетита. Мое
состояние отнюдь не результат невротического дефекта в организме, как у тех
восторженных девиц, которые выступают в интервью по телевидению. Я заболела
в Африке и потеряла сорок фунтов веса, а впоследствии ела мало, чтобы стать
незаметной. Это стратегическая ошибка: чтобы стать незаметной в Америке,
женщина должна здорово растолстеть. Я попробовала, но не преуспела: меня
тошнило, я начала беспокоиться о своем желудке - не появились бы в нем
рубцы. Итак, я голодаю и стараюсь, чтобы пополнел ребенок.
Моя заветная мечта - превратиться в легкую дымку, или рябь от ветра на
воде, или в птицу. Только не в чайку: это семейство пернатых эстетически
переоценено; нет, хочу стать маленькой пташкой вроде воробья или такой
ласточки, каких мы видели в Африке. У нас на Нигере был плавучий дом, повыше
Бамако, в Мали. С палубы мы наблюдали, как ласточки вылетают из гнезд на
мягком песчаном берегу и заполняют своими быстрыми силуэтами все небо над
рекой, окрашенное закатной охрой. Сотни и тысячи их охотились за насекомыми
или молниеносно спускались к маслянистой на вид поверхности воды, чтобы
попить. Я любовалась ими в этот их час и молила небо, чтобы в каждой из
быстролетных птиц жила душа женщины, умершей от родов, как верят люди из
племени фанг.
На губах у спящей девочки появился крохотный пузырек воздуха, и это
было так по-детски трогательно, что сердце мое переполнилось любовью. На
мгновение я стала самой собой, а не сторонним наблюдателем - не антропологом
и не беглой личностью, ибо это последнее тоже соответствует истине, - но
почти сразу ко мне вернулся страх, словно липкая масса на пальце, который
вытащили из миски с тестом. Любовь, привязанность, слабость, самоуничижение
недопустимы, это не для меня. И раскаяние тоже. Я убила человеческое
существо. Намеренно ли? Трудно сказать, все произошло так быстро. Под
угрозой ножа, приставленного к горлу, я сказала бы правду: оставаясь во