"Сара Груэн. Воды слонам! " - читать интересную книгу автора

Перед нами - огромная заросшая травой поляна. За ней в тусклом
предрассветном свете тут и там виднеются кирпичные здания. Из поезда
вываливаются сотни грязных немытых людей. Они копошатся, словно муравьи
вокруг леденца, ругаются, потягиваются, зажигают сигареты. Вагоны
ощетиниваются мостками и скатами, непонятно откуда прямо в грязи
материализуются упряжки на шесть и восемь лошадей. А вот и сами лошади -
грязные першероны с обстриженными хвостами. Они с топотом спускаются по
мосткам, фыркая и раздувая ноздри. Даже сбруя уже на них. С обеих сторон от
мостков рабочие придерживают качающиеся двери, чтобы лошади не приближались
к краю.
Несколько рабочих, опустив головы, направляются к нам.
- Привет, Верблюд! - говорит старший и забирается в вагон. Остальное
карабкаются вслед за ним. Окружив рулон брезента, они тащат его к выходу,
покрякивая от натуги. Пролетев полтора фута, рулон приземляется в облаке
пыли.
- Привет, Уилл! - отвечает Верблюд. - Не угостишь старика сигареткой?
- Запросто, - рабочий выпрямляется, роется в карманах рубашки и наконец
выуживает измятую сигарету. - Это "Булл Дарэм", - наклонившись, он
протягивает сигарету Верблюду - Ты уж прости.
- А что, разве ж я против самокрутки? - отвечает Вер блюд. - Спасибо
тебе, Уилл. Премного обязан.
- А это кто такой? - тычет в меня пальцем Уилл.
- Новичок. Якобом Янковским зовут.
Уилл смотрит на меня, поворачивается и выпрыгивает из вагона.
- Что, совсем новичок?
- Совсем.
- А ты его уже показывал?
- Не-а.
- Ну, удачи вам, - он кивает мне и дотрагивается до шляпы. - Ты только
не спи слишком крепко, малыш - ежели, конечно, понимаешь, о чем я, - с этими
словами он вновь исчезает внутри вагона.
Между тем, среди грязных людей уже появились сотни лошадок. Если
взглянуть со стороны, вокруг царит полнейший хаос, но когда Верблюд зажигает
наконец свою самокрутку, несколько дюжин упряжек уже готовы и движутся вдоль
вагонов, где их ждут фургоны. Как только передние колеса фургона касаются
наклонного деревянного настила, направляющий его рабочий отпрыгивает в
сторону. И правильно делает. Нагруженные до предела фургоны с грохотом
скатываются вниз и останавливаются только в дюжине футов от вагона.
Утренний свет позволяет разглядеть то, чего я не увидел ночью: фургоны
выкрашены в красный цвет и отделаны золотом, даже колеса позолочены. На
фургонах гордо значится: "БРАТЬЯ БЕНЗИНИ: САМЫЙ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ЦИРК НА ЗЕМЛЕ".
В каждый впрягается шестерка, а то и восьмерка першеронов, и лошади
принимаются тащить свою нелегкую поклажу через поле.
- Берегись! - кричит Верблюд, хватая меня за руку и притягивая к себе.
В другой руке у него шляпа, а в зубах зажата мятая самокрутка.
Мимо мчатся верхом трое. Свернув, они пересекают поле, объезжают его по
периметру и несутся обратно. Тот, что скачет во главе, крутит головой по
сторонам, внимательно осматривая землю. Вожжи он держит в одной руке, а
другой вытаскивает из кожаного мешочка дротики с флажками и мечет их в
земли"