"Василий Гроссман. Старый учитель" - читать интересную книгу автора

солдатский и офицерский публичный дом, на главной площади построили большую
кирпичную уборную с надписью на русском и немецком языке: "Только для
немцев".
В школе учительница Клара Францевна задавала в первом классе детям
задачу: "Два "Мессершмитта" сбили восемь красных истребителей и двенадцать
бомбардировщиков, а зенитная пушка уничтожила одиннадцать большевистских
штурмовых самолетов. Сколько всего уничтожено красных самолетов". И
остальные учительницы боялись при Кларе Францевне говорить о своих делах,
ждали, пока она выйдет из учительской комнаты.
Через город гнали пленных, они шли, оборванные, шатаясь от голода, и
женщины подбегали к ним, давали им куски хлеба, вареный картофель. Казалось,
пленные потеряли человеческий образ, так измучены были они голодом, жаждой,
вшами. У некоторых лица опухли, у других, наоборот, щеки ввалились, заросли
темной пыльной щетиной. Но, несмотря на страшные страдания, они несли свой
крест и с ненавистью смотрели на сытых, хорошо одетых полицейских, на
носящих немецкие мундиры изменников. И ненависть была так велика, что, если
б предоставили им выбор, их руки потянулись бы не за горячим караваем хлеба,
а к горлу предателя.
По утрам толпы женщин под наблюдением солдат и полицейских шли на
работу на аэродромы, мосты, исправлять пути, железнодорожные насыпи. Мимо
них проходили с запада эшелоны с танками и снарядами, с востока на запад шли
составы с пшеницей, скотом, заколоченные товарные вагоны с девчатами и
парнями.
Женщины, старики, малые дети - все ясно понимали, что происходит в
стране, какой участи обрекли немцы народ и ради чего вели они эту страшную
войну. И когда однажды к Розенталю во дворе подошла старуха Варвара
Андреевна и, плача, спросила: "Что ж это в свете делается, деду?" - учитель
вернулся к себе в комнату и сказал:
- Ну, вероятно, через день-два немцы устроят евреям великую казнь --
слишком страшна жизнь, на которую они обрекли Украину.
- При чем же евреи? - спросил Вороненко.
- Как при чем? Это одна из основ, - сказал учитель. - Фашисты
создали всеевропейскую всеобщую каторгу и, чтобы держать каторжан в
повиновении, построили огромную лестницу угнетения. Голландцам живется хуже,
чем датчанам, французам хуже, чем голландцам, чехам хуже, чем французам, еще
хуже приходится грекам, сербам, потом полякам, еще ниже - украинцы,
русские. Это все ступени каторжной лестницы. Чем ниже, тем больше крови,
рабства, пота. Ну, и в самом низу этой огромной каторжной многоэтажной
тюрьмы находится пропасть, которой фашисты обрекли евреев. Их судьба должна
страшить всю великую европейскую каторгу, чтобы самый страшный удел казался
счастьем по сравнению с уделом евреев. Ну вот, мне кажется, страдания
русских и украинцев настолько велики, что подоспела пора показать, что есть
судьба еще страшней, еще ужасней. Они скажут: "Не ропщите, будьте счастливы,
горды, рады, что вы не евреи!" Это простая арифметика зверства, а не
стихийная ненависть.

III
Во дворе, где жил учитель, за этот месяц произошло немало изменений.
Агроном стал необычайно важен, потолстел. К нему ходили с просьбами женщины,
приносили самогон, каждый вечер агроном напивался, заводил патефон, пел "Мой