"Василий Гроссман. Старый учитель" - читать интересную книгу автора

Агроном Коряко ждал приема у коменданта города.
Говорили, что комендант - человек пожилой, знающий русский язык.
Откуда-то стало известно, что в далекие времена он учился в рижской
гимназии.
Коменданту было уже доложено, и агроном ходил в волнении по приемной,
поглядывая на огромный портрет Гитлера, беседующего с детьми. У Гитлера на
лице была улыбка, а дети, необычайно нарядные, с серьезными, напряженными
лицами, смотрели на него снизу, с малой высоты своего детского роста.
Коряко волновался. Ведь он некогда составлял план коллективизации по
району - вдруг есть донос по этому случаю. Он волновался - впервые в жизни
предстояло ему говорить с фашистами. Волновался он и потому, что находился в
помещении сельскохо зяйственного техникума, где преподавал год тому назад
полеводство. Он понимал, что совершает решающий шаг и не сможет никогда
вернуться к прежнему. И все волнения души агроном тушил одной фразой. Он
твердил ее беспрерывно:
- Играть надо на козырную карту, на козырную карту надо играть.
Из комендантского кабинета послышался вдруг полный муки, хриплый,
сдавленный крик.
Коряко отошел к входной двери. "Эх, ей-богу, зря я сам лезу, сидел бы,
и никто бы не тронул", - с внезапной тоской подумал он. Дверь распахнулась,
и в приемную выбежал начальник полиции, недавно приехавший из Винницы, и
молодой бледный адъютант коменданта, который в базарный день делал облаву на
партизан. Адъютант что-то громко сказал писарю по-немецки, и тот вскочил и
кинулся к телефону, а начальник полиции, увидев Коряко, крикнул:
- Скорей, скорей! Где тут доктор? С комендантом припадок.
- Да вот наискосок дом, самый лучший врач в городе, - показал в окно
Коряко. - Только он, извините, Вайнтрауб - еврей!
- Вас? Вас? - спросил адъютант.
Начальник полиции, уже научившийся калякать по-немецки, сказал;
- Хир, айн гут доктор, абер эр ист юд.
Адъютант махнул рукой, кинулся к двери, а Коряко, догоняя его,
показывал:
- Сюда, сюда, вот этот домик.
У майора Вернера был жестокий приступ грудной жабы. Доктор сразу понял
это, задав несколько вопросов адъютанту. Он выбежал в соседнюю комнату.
Обнял, прощаясь, жену и дочь, захватил шприц, несколько ампул камфары и
вышел следом за молодым офицером.
- Минуту... Я ведь должен надеть повязку, - сказал Вайнтрауб.
- Не надо, идите так, - проговорил адъютант.
Когда они входили в комендатуру, молодой офицер сказал Вайнтраубу:
- Я предупреждаю: сейчас прибудет наш врач, за ним послали авто. Он
проверит все ваши медикаменты и методы.
Вайнтрауб, усмехнувшись, сказал ему:
- Молодой человек, вы имеете дело с врачом, нo если вы мне не
доверяете, я могу уйти.
- Идите скорей, скорей! - крикнул адъютант.
Вернер, худой, седой человек, лежал на диване с потным, бледным лицом.
Полные смертной тоски, глаза его были ужасны. Вернер медленно произнес:
- Доктор, ради моей бедной матери и больной жены - они не переживут.
И он протянул к Вайнтраубу бессильную руку с белыми ногтями. Писарь и