"Василий Семенович Гроссман. Треблинский ад" - читать интересную книгу автора

до станции "Обер-Майдан". Этим условным названием немцы именовали Треблинку.
Дело в том, что слух об ужасном месте вскоре прошел по всей Польше, и слово
Треблинка перестало фигурировать у эсэсовцев при погрузке людей в эшелоны.
Однако обращение при погрузке в эшелоны было таким, что не вызывало уже
сомнений в судьбе, ждущей пассажиров. В товарный вагон набивалось не менее
ста пятидесяти человек, обычно сто восемьдесят - двести. Весь путь, который
длился иногда два-три дня, заключенным по давали воды. Страдания от жажды
были так велики, что люди пили собственную мочу. Охрана требовала за глоток
воды сто злотых и, получив деньги, обычно воды не давала. Люди ехали,
прижавшись друг к другу, иногда даже стоя, и в каждом вагоне, особенно в
душные летние дни, умирало к концу путешествия несколько стариков и больных
сердечными болезнями. Так как двери до конца путешествия ни разу но
раскрывались, то трупы начинали разлагаться, отравляя воздух в вагонах. Едва
кто-либо из едущих зажигал в ночное время спичку, охрана открывала стрельбу
по стенам вагона. Парикмахер Абрам Кон рассказывает, что в его вагоне было
много раненых и пятеро убитых в результате стрельбы охраны по стенкам
вагона.
Совершенно иначе прибывали в Треблинку поезда из западноевропейских стран.
Здесь люди ничего не слышали о Треблинке и до последней минуты верили, что
их везут на работы, да притом еще немцы всячески расписывали удобства и
прелесть новой жизни, ждущей переселенцев. Некоторые эшелоны прибывали с
людьми, уверенными, что их вывозят за границу, в нейтральные страны: за
большие деньги они приобрели у немецких властей визы на выезд и иностранные
паспорта.
Однажды прибыл в Треблинку поезд с евреями - гражданами Англии, Канады,
Америки, Австралии, застрявшими во время войны в Европе и Польше. После
длительных хлопот, сопряженных с дачей больших взяток, они добились выезда в
нейтральные страны. Все поезда из европейских стран приходили без охраны, с
обычной обслуживающей прислугой, в составе этих поездов были спальные вагоны
и вагоны-рестораны. Пассажиры везли с собой объемистые кофры и чемоданы,
большие запасы продуктов. Дети пассажиров выбегали на промежуточных станциях
и спрашивали, скоро ли будет Обер-Майдан.
Прибывали изредка эшелоны цыган из Бессарабии и из других районов.
Несколько раз прибывали эшелоны молодых поляков - крестьян и рабочих,
участвовавших в восстаниях и партизанских отрядах.
Трудно сказать, что страшней: ехать на смерть в ужасных мучениях, зная о
ее приближении, либо, в полном неведении гибели, выглядывать из окна мягкого
вагона в тот момент, когда со станции Треблинка уже звонят в лагерь и
сообщают данные о прибывшем поезде и количестве людей, едущих в нем.
Для последнего обмана людей, приезжавших из Европы, самый железнодорожный
тупик в лагере смерти был оборудован наподобие пассажирской станции. На
платформе, у которой разгружались очередные двадцать вагонов, стояло
вокзальное здание с кассами, камерой хранения багажа, с залом ресторана,
повсюду имелись стрелы-указатели: "Посадка на Белосток", "На Барановичи",
"Посадка на Волковыск" и т. д. К прибытию эшелона в здании вокзала играл
оркестр, все музыканты были хорошо одеты. Швейцар в форме железнодорожного
служащего отбирал у пассажиров билеты и выпускал их на площадь. Три-четыре
тысячи людей, нагруженных мешками и чемоданами, поддерживая стариков и
больных, выходили на площадь. Матери держали на руках детей, дети постарше
жались к родителям, пытливо оглядывая площадь. Что-то тревожное и страшное