"Василий Семенович Гроссман. Добро вам!" - читать интересную книгу автора

черному, зеленоватому, рыжему отциклеванному, отшлифованному каменному
паркетному полу. Он гладкий и скользкий и, кажется, натерт воском. Иногда
померещится - вот впереди кусок черной земляной земли, но нет - это не
земля, это черный каменный пол. А вот рыжая, глинистая лужа. Нет, это рыжие
плиты каменного паркета, гладкого, поблескивающего, натертого воском.
Здешний полотер знаком мне, он ведь и здешний каменотес - время. Как
грустны, странны, эфемерны луга и сады на трагическом фоне истории древнего
народа, на трагическом фоне мертвых, рассыпавшихся гор. И вот громада камня
породила у меня особое чувство к народному труду армян.
Маленький народ стал казаться мне народом-великаном.
Я вспоминал обилие плодов, которое увидел на колхозном рынке в день своего
приезда в Ереван, и одновременно передо мной стоял молчаливый и неумолимый
камень Армении.
Лишь великану под силу превращать камень в сладчайший виноград, в сочные
холмы овощей. Румяны персики и яблоки Армении, непоколебим ее камень,
безводны, сухи склоны ее гор. Титанический труд породил эти персиковые сады
среди жаркого камня, исторг виноградный сок из базальта.
Когда-то, молодым человеком, я приехал работать в Донбасс. Мне пришлось
работать на самой глубокой, самой газовой, самой жаркой шахте в СССР -
"Смолянке-11". Глубина ее ствола была восемьсот тридцать два метра, а
продольные на восточном уклоне лежали на глубине больше километра. Я увидел
труд забойщиков, крепильщиков, коногонов в жаркой и влажной глубине
"Смолянки". Меня поразила суровая мощь всесоюзной кочегарки. И вот теперь,
под синим армянским небом, глядя на лежащие среди камня виноградники и сады
Армении, я вспомнил Донбасс.
Минутами мне казалось, что над виноградниками стоит дымное зарево великой
работы доменщиков и сталеваров, что камень Арагаца дробят шахтерские
отбойные молотки, режут буры врубовых машин.
Какой огромный, тяжелый и умный труд!
Но этот труд не только огромен. Труд этот - свидетельство смелости,
бесстрашия человека. Если солдаты - чернорабочие люди войны, то человек с
молотом, заступом, плугом несет в себе бесстрашие солдата.
Маленький великан наступает, замахнулся на двух чудовищ - горы и время, -
камень Армении дрогнул и стал отходить: ширятся отбитые у врага,
освобожденные от камня, оживленные водой гектары армянской земли.
Какой-то особой, волшебной силой обладает здесь вода. Это действительно
сказочная, живая вода, воскрешающая мертвых.
И когда глядишь, как по прорытым среди крутого камня каналам движется
вода, растекается по склонам гор, обращается пышным чудом садов и полей,
кажется, что крестьяне, рабочие и инженеры Армении опровергли и отменили
Ньютонов закон вселенского тяготения, - вода словно бы сама по себе
карабкается вверх, а не бежит вниз, вода, как альпинист, стремится к горным
вершинам, идет, шагает, вползает на каменные холмы, кряхтит, сопит,
морщится, взбирается по кручам, указанным ей бесстрашием человека.
А маленький великан неустанно творит свой геркулесов подвиг. В потоки
света превращаются потоки горной воды, мертвая россыпь камня обращается в
полные живого гама дома. Шелковая серая сеть дорог легла на горы, холмы и
долины Армении.
Человеку присуще наступать. Наступление - это стратегия человеческой
культуры. Человек наступает на болота и океанские просторы, на льды, на