"Василий Семенович Гроссман. Собака" - читать интересную книгу автора

он приносил ей.
Он просматривал электрокардиограммы, данные о кровяном давлении и
рефлексах, а на него преданно глядели карие собачьи глаза. Однажды он вслух
стал объяснять ей, что подобные тренировки проходят и люди, им тоже нелегко;
риск, предстоящий ей, конечно, больше того риска, с которым столкнется
человек, но ведь ее положение несравнимо с положением собаки Лайки, чья
гибель была предрешена.
А однажды он сказал Пеструшке, что она первая за все время существования
жизни на земном шаре увидит истинную космическую глубину. Ей выпала дивная
судьба! Вторгнуться в мировое пространство, стать первым посланником
свободного разума во Вселенной.
Ему казалось, что собака понимает его.
Она была необычайно умна, по-своему, по-собачьи, конечно. Лаборанты и
служители шутили: "Наша Пеструшка сдала техминимум". Она легко существовала
среди научной аппаратуры, казалось, понимала принципы приборов и потому так
поворотливо ориентировалась в мире клемм, зажимов, экранов, электронных
ламп, автоматических кормушек.
Алексей Георгиевич как никто умел высосать, выжать совокупную картину
жизнедеятельности организма, летящего за тысячи километров от земных
лабораторий в пустом пространстве.
Он был одним из основателей новой науки - космической биологии. Но на этот
раз его не увлекала сложность задачи. С кривоногой Пеструшкой все получалось
не по-обычному.
Он всматривался в глаза собаки. Эти добрые собачьи глаза, а не глаза
Нильса Бора первыми увидят мировое пространство, не ограниченное земным
горизонтом. Пространство, в котором нет ветра, одна лишь сила тяготения,
пространство, в котором нет облаков, ласточек, дождя, пространство фотонов и
электромагнитных волн.
И Алексею Георгиевичу казалось, что глаза Пеструшки перескажут ему, что
видели. Он прочтет, он поймет самую тайную из кардиограмм, сокровенную
кардиограмму мироздания.
Казалось, собака инстинктом ощущала, что человек приобщил ее к самому
большому, что происходило на земле за все времена истории, предоставил ей
великое первенство.
Начальники и подчиненные Алексея Георгиевича, его домашние и друзья
замечали в нем странные изменения - никогда он не был таким уступчивым,
мягким, грустным.
Новый опыт будет особым. Различие его от предыдущих не только в том, что
космический снаряд пренебрежет круговой орбитой, врежется в пространство,
уйдет от земли на сотню тысяч километров.
Главным в новом опыте будет то, что животное вторгнется в космос своей
психикой. Нет! Обратное! Космос вторгнется в психику живого существа. Тут
дело уже не в перегрузке, не в вибрациях, не в ощущении невесомости.
Вот перед этими глазами земная прямизна начнет искривляться, глаза
животного подтвердят прозрение Коперника. Шар! Геоид! И дальше, дальше...
Омоложенное солнце, сбросив два миллиарда лет, встанет из черного простора
перед глазами криволапой сучки. В оранжевом, сиреневом, фиолетовом пламени
уйдет земной горизонт. Дивный шар в снегах и горячих песках, полный чудной,
беспокойной жизни уплывет не только из-под ног, ускользнет из жизненного
ощущения животного. И тогда звезды обретут телесность, обрастут термоядерным