"Иржи Грошек. Реставрация обеда " - читать интересную книгу автора

появляется масса вопросов от компетентных организаций...
- Вы знаете, почему помидор красный?!
- Он как нельзя лучше олицетворяет чувство долга!
- Кто?! Помидор?!
- Нет! Чувство долга - олицетворяет цвет помидора! Потому что он
частичка красного знамени!
- Кто?! Помидор?!
- Тыква...
- Ответ неправильный! А что вы думаете о зеленом цвете?
- Путь свободен - можно ехать!
- Размечтались...
И компетентные организации не выпускали меня за пределы города Биш, с
такими неадекватными чувствами. Поэтому приходилось их развивать на
соответствие обществу. То есть учиться, учиться и аккомпанировать, как
завещал мне Большой брат, который заходил в шестьдесят восьмом году и
изрядно нагадил на моей малой родине. Наверное, у него были проблемы с
желудком. Впрочем, у кого их не было...
Чувству ритма я отдавался, играя на ударной установке. Петь на родном
языке не решался, дабы не ляпнуть про священный помидор чего-нибудь
лишнего. А престарелый капельмейстер изображал в нашем ансамбле недостающие
духовые инструменты. "Кам ту-гезааа!!!" - орали мы, что в микрофон, что без
микрофона, и капельмейстер в определенный момент делал "ффшшших!" - на
аккордеоне, мастерски раздувая меха. "Там, та, та, тааам! Ффшшших! Там, та,
та, тааам! Ффшшших!"
Подобными глупостями я занимался лет десять, изредка предполагая, что
напишу об этом роман и назову его "Камтугеза". Но время шло, и в двадцать
пять - я сократил свои амбиции до повести, а в тридцать - уже чувствовал
себя на рассказ с подагрой. Поскольку чем дольше живешь, тем меньше
желаний. И в конце концов мечтаешь о стакане воды, который тебе подадут
перед смертью. Во всяком случае - так говорят... Чувство со временем
выглядит, как старое полупальто, побитое молью. Которое жалко выбросить и -
вышло из моды. Изредка ты достаешь его из кладовки, кряхтя напяливаешь на
себя и красуешься на потеху молоденьким девушкам, пуская от умиления сопли.
Ты говоришь: "Мадам, - шаркая ножкой, - мадам, позвольте вас пригласить на
романтический танец", - а на тебя хихикают, потому что, честно сказать, ты
давненько не редактировал себя перед зеркалом. Да еще и вырядился, как
старое чучело, в непонятное чувство...
Когда в двадцать восемь лет я устроился на работу в качестве
администратора танцевального зала - ходил ко мне на дискотеки такой плясун.
Исполнять балетные номера для умирающего лебедя с песочным отверстием. Его
не устраивали тихие ретроспективные вечера "Для тех, кому за тридцать". И
он потрясал своими чувствами, как старый экскаватор, размахивая ковшом
больше для устрашения, чем со смыслом. Поскольку уходил с дискотеки вдвоем
с одышкой и никогда - с молоденькой танцовщицей. А ей вначале надо показать
сто пятьдесят баксов, а потом уж и прыгать, и проявлять эмоции. Но скорее
всего у этого плясуна не было иностранных денег, а только чувства, что для
мужчины в его возрасте просто смешно, когда он рассчитывает тряхнуть
"ковшом". Вот мне в двадцать восемь - еще отдавались почти что за просто
так. За право пройти на дискотеку по контрамарке. И не хлопотно, и с
перспективой - на абонемент...