"Ариадна Громова, Виктор Комаров. По следам неведомого " - читать интересную книгу автора

сюда... покажите им все... не забудьте плевку... Лицо его быстро чернело;
громадное черное пятно проступило на лбу.
Голос все слабел; я лег рядом с ним, чтоб слышать.
- Скажите, что мы заблудились... Случайно попали сюда... случайно...
пусть шерпы молчат... да, они умеют молчать... если б не мы с вами, никто бы
об этом не узнал... Алек, не забывайте меня, доведите это до конца... пусть
ищут... обещайте мне, обещайте... даже если не верите, все равно...
Я крепко сжал холодеющую, почерневшую руку Милфорда; он ответил мне
чуть заметным пожатием и какой-то тенью улыбки: он понял.
- Вы хороший парень... - прошептал он. - Все кончено... вот теперь я
умираю... прощайте...
Он умер через минуту. Вздохнул, вытянулся, судорожно откинул голову
набок - и все. Я упал рядом с ним и впервые в жизни потерял сознание - от
горя и тяжелой усталости. Когда я очнулся, надо мной стоял монах и бормотал
что-то. Мне было так плохо, что я подумал: "Наверное, тоже Черная Смерть", и
даже посмотрел на свои пальцы. Монах понял, о чем я думаю, и отрицательно
покачал головой. Он поднес к моим губам флягу, и я послушно отхлебнул
коньяку. Потом он заставил меня подняться и знаками показал на пещеру. Я
кивнул головой. Темнело; по ущелью с воем несся сырой ледяной ветер; шерпов
все не было. "Ночью в горах ходить нельзя, они где-то ночуют", - подумал я.
Задыхаясь от слабости, я вынул из фотоаппарата Милфорда катушку с пленкой,
достал из его кармана две пластинки - такие же, как та, что в талисмане
Анга, только побольше - и еще какой-то странный голубой прибор, очень
маленький и изящный. Я вспомнил совет Милфорда и поднес поочередно пластинки
и прибор к циферблату своих часов; свечение не усилилось. Тогда я рассовал
все это в карманы и пошел вслед за монахом. Меня шатало, голова нестерпимо
болела, и я почти не понимал, что происходит кругом. В пещере я сразу
повалился на какое-то ложе, покрытое ковром, и уснул...
Не знаю, сколько я проспал. Когда я очнулся, была ночь. Чадила и
коптила масляная светильня, тени плясали по неровным каменным стенам, монах
бормотал какие-то молитвы, - я не сразу понял, где нахожусь. Потом вспомнил
все и застонал от боли. Монах жестами приказал мне выпить еще коньяку, потом
достал откуда-то вяленого мяса; я с трудом пожевал кусочек и снова заснул,
будто провалился куда-то.
Проснулся я уже утром; в пещеру заглянули шерпы и окликнули меня. Я
встал - и уже при выходе из пещеры понял, что пещера хорошо обжита, и что в
ней тепло... да, тепло... и что тепло это идет от пола. Я даже нагнулся и
притронулся рукой к камням - да, они были теплы, очень теплы. Монах,
следивший за мной, показал на храм, потом на пол, но я не понял и молча
покачал головой. Я поднялся - и тут, в узкой полосе света, падающей от
входа, увидел еще одну пластинку Сынов Неба!
Она была прикреплена высоко к стене. Я приблизился к ней и хотел было
рассмотреть повнимательней, но монах протянул руку, заслонив пластинку, и
гневно сказал что-то. Ссориться с ним и действовать силой я решительно не
считал для себя возможным. Впрочем, тогда я вряд ли и думал об этом - просто
машинально заинтересовался и так же машинально отступил, встретив
препятствие.
Я выбрался из пещеры. Шерпы уже унесли куда-то труп Анга. Потом они
спустились вниз и я помог им уложить на носилки, коекак сплетенные из веток
и перевязанные канатами, тело Милфорда. Лицо его почти сплошь покрылось