"Я.И.Гройсман. Валентин Гафт " - читать интересную книгу автора

но из-за меня там сняли чуть не полсостава, и главное, заменили Сюзанну.
Когда мы еще только начали репетировать, меня страшно удивляло, что Миронов
часто бегает в Бахрушинский театральный музей записывать монолог Фигаро, еще
не успев его сыграть. "Ничего себе, - думал я, - ну и заявочки". Через
двадцать лет Андрюша умер на сцене во время спектакля, не договорив этого
самого монолога. Он его договорил, лежа на носилках в машине, когда его
привезли почти мертвого в больницу. Прошептал механически, не приходя в
сознание. Загадка!
После театра Гончарова я был у Анатолия Васильевича Эфроса в театре
имени Ленинского комсомола, и это особая страница в моей жизни. Особая и
едва ли не самая важная, потому что театр Эфроса - это театр, о котором я
вспоминаю и по сей день. Мне кажется, лучшие образцы этого театра навсегда
останутся в памяти и такого я больше не увижу.
У Анатолия Васильевича я проработал сравнительно недолго и сыграл не
так уж много ролей. Тем не менее мне кажется, что именно тот слой лег на
меня таким замечательным грузом, что до сих пор я чувствую всё то, что
получил от этого режиссера. Хотя, конечно, время ушло вперед, и очень многое
изменилось, и у Эфроса в те времена бывали иногда не очень удачные
спектакли, хотя это был всегда высокий класс. Эфрос был гонимым,
полузапрещенным режиссером, и тем не менее он уже тогда был первым. Надо
сказать, что в лучших его спектаклях, таких, как "Женитьба", "Дон Жуан", я
не участвовал. К сожалению, я не играл в "Трех сестрах",

ДЕТСТВО

Уже от мыслей никуда не деться.
Пей или спи, смотри или читай,
Всё чаще вспоминается мне детства
Зефирно-шоколадный рай.
Ремень отца свистел над ухом пряжкой,
Глушила мать штормящий океан
Вскипевших глаз белесые барашки,
И плавился на нервах ураган.
Отец прошел войну, он был военным,
Один в роду оставшийся в живых.
Я хлеб тайком носил немецким пленным,
Случайно возлюбя врагов своих.
Обсосанные игреки и иксы
Разгадывались в школе без конца,
Мой чуб на лбу и две блатные фиксы
Были решенной формулой лица.
Я школу прогулял на стадионах,
Идя в толпе чугунной на прорыв,
Я помню по воротам каждый промах,
Все остальные промахи забыв.
Иду, как прежде, по аллее длинной,
Сидит мальчишка, он начнет всё вновь,
В руке сжимая ножик перочинный,
На лавке что-то режет про любовь.