"Станислав Гроф. Холотропное сознание" - читать интересную книгу автора

пределами города, перед ним предстали четыре сцены, которые произвели на
него неизгладимое впечатление. Вначале он увидел дряхлого беззубого старика
с седыми волосами и сгорбленным телом - так выглядела встреча Будды Гаутамы
со старостью. Далее он увидел лежащего в придорожной канаве человека, тело
которого было истерзано болью, и это была его встреча с болезнью. Третьим
событием было столкновение с человеческим трупом, и оно привело его к
полному осознанию существования смерти и непостоянства. Последним знаком для
него стала встреча с бритоголовым монахом, облаченным в коричневато-желтую
робу и излучавшим нечто такое, что, казалось, превосходило все страдания, на
которые обречена плоть. Именно внезапное осознание бренности жизни, факта
смерти и существования страдания побудило Будду Гаутаму отречься от мира и
отправиться в свое духовное путешествие.
В эмпирической работе с БПМ-II люди нередко сталкиваются с кризисом,
похожим на тот, что пережил Будда при встрече с "Четырьмя знаками
непостоянства". Во время таких эпизодов собственное бессознательное снабжает
человека образами старости, болезни, смерти и непостоянства, в конечном
итоге, предопределяющими экзистенциальный кризис. Он видит пустоту
бездуховной жизни, ограниченной искусственными удовольствиями и мирскими
целями. Это откровение служит важным шагом к духовному раскрытию, которое
начинается с раскрытием шейки матки, когда безвыходная ситуация БПМ-II
меняется.

Художественное выражение БПМ-II

Люди часто называют "Ад" Данте драматическим описанием БПМ-II. Они
считают всю "Божественную комедию" рассказом о преображающем путешествии и
духовном раскрытии. К другим художественным произведениям, которые передают
ощущения этой сферы, относятся романы и рассказы Франца Кафки, отражающие
глубокую вину и мучения, работы Федора Достоевского, наполненные описаниями
душевных страданий, безумия и бессмысленной жестокости, а также те отрывки
из сочинений Эмиля Золя, где описываются самые мрачные и отталкивающие
аспекты человеческой природы. Элементы второй перинатальной матрицы
присутствуют и в рассказах ужасов Эдгара По, например в "Колодце и
маятнике". Проклятие "Летучего голландца" и Вечного жида Агасфера,
обреченных скитаться до конца мира - также подходящий пример из области
литературы.
К живописи, отражающей атмосферу БПМ-II, относятся образы ада в
христианском, мусульманском и буддийском искусстве, равно как и изображения
Христа в терновом венце, его крестного пути и распятия. К этой категории
определенно принадлежат кошмарные создания причудливого мира Иеронима Босха,
образы ужасов войны Франсиско Гойи и многие другие образы, созданные
сюрреалистами. Особенно впечатляют полотна швейцарского художника Гансруди
Гигера - поистине гения перинатальной сферы. Его образы попеременно
относятся к БПМ-II и БПМ-III (обсуждаемой в следующей главе), представляя
символизм этих перинатальных матриц в поразительно явной и узнаваемой форме.
Кроме того, Гигер был награжден Золотым Оскаром за свои жуткие рисунки к
фильму "Чужой", которые обладают бросающимися в глаза перинатальными
чертами. Для второй серии этого фильма, вышедшей под названием "Чужие", он
создал фантастический архетипический образ Пожирающей Матери - ужасной
паукообразной инопланетной самки с ее дьявольским инкубатором. Многие