"Василий Гроссман, Илья Эренбург. Черная книга " - читать интересную книгу автора

представить того, что происходит в камере, Мертвые тела стоят, постепенно
холодея. Дольше всех, показывают свидетели, сохраняли дыхание дети.
Через двадцать- двадцать пять минут подручные Шмидта заглядывали в
глазки. Наступала пора открывать двери камер, ведущие на платформы.
Заключенные в комбинезонах, под шумные понукания эсэсовцев, приступали к
разгрузке. Так как пол был покатым в сторону платформы, многие тела
вываливались сами. Люди. работавшие на разгрузке камер, рассказывали мне,
что лица покойников были очень желты и что примерно у 70% убитых из носа и
изо рта вытекало немного крови. Физиологи могут объяснить это. Эсэсовцы,
переговариваясь, осматривали трупы. Если кто-нибудь оказывался жив, стонал
или шевелился, его достреливали из пистолета. Затем команды, вооруженные
зубоврачебными щипцами, вырывали у лежащих в ожидании погрузки убитых
платиновые и золотые зубы. Зубы эти сортировались согласно их ценности,
упаковывались в ящики и отправлялись в Германию. Если бы хоть чем-нибудь для
эсэсовцев было выгодно или удобно вырывать зубы у живых людей, они, конечно,
не задумываясь, делали бы это, так же как они снимали волосы с живых женщин.
Но, по- видимому, вырывать зубы у мертвых было удобней и легче.
Трупы грузились на вагонетки и подвозились к огромным рвам-могилам. Там
их укладывали рядами, плотно, один к одному. Ров оставался незасыпанным,
ждал. А в это время, когда лишь приступали к разгрузке газовни, Шарфюрер,
работавший "на транспортере", получал по телефону короткий приказ. Шарфюрер
подавал свисток, сигнал машинисту, и новые двадцать вагонов медленно
подкатывали к платформе, на которой стоял макет вокзала станции
"Обер-Майдан". Новые три-четыре тысячи человек, неся чемоданы, узлы, пакеты
с едой, выходили на вокзальную площадь. Матери несли детей на руках, дети
постарше жались к родителям, внимательно оглядывались. Что-то тревожное и
страшное было в этой площади, вытоптанной миллионами ног. И почему сразу же
за вокзальной платформой оканчивается железнодорожный путь, растет желтая
трава и тянется трехметровая проволока?
Прием новой партии происходит по строгому расчету, таким образом, чтобы
обреченные вступали на "дорогу без возвращения" как раз в тот момент, когда
последние трупы из газовни вывозились к рвам. Ров стоял незасыпанным, ждал.
И вот спустя некоторое время снова раздавался свисток шарфюрера, и
снова двадцать вагонов выезжали из леса и медленно подкатывали к платформе.
Новые тысячи людей, неся чемоданы, узлы, пакеты с едой, выходили на площадь,
оглядывались. Что-то тревож- ное, страшное было в этой площади, вытоптанной
миллионами ног.
А комендант лагеря, сидя в диспетчерской, обложенный бумагами и
схемами, звонил по телефону на станцию Треблинка, и с запасных путей,
скрежеща, громыхая двигался шестидесятивагонный эшелон, окруженный
эсэсовской охраной, вооруженной ручными пулеметами и автоматами, и уползал
по узкой, меж двумя рядами сосен идущей колее.
Огромные экскаваторы работали, урчали, рыли день и ночь новые огромные,
на сотни метров длины и темной, многометровой глубины рвы. И рвы стояли
незасыпанные. Ждали. Недолго ждали.
В конце зимы 1942- 1943 года в Треблинку приехал Гиммлер,
сопровождаемый группой крупных чиновников гестапо. Группа Гиммлера прилетела
в район лагеря на самолете, а затем на двух легковых машинах въехала в
главные ворота. Большинство приехавших носило военную форму, но некоторые,
возможно эксперты, были гражданскими лицами - в шубах и шляпах. Гиммлер