"Я.И.Гройсман, Ирина Цывина. Евгений Евстигнеев - народный артист " - читать интересную книгу автора

дарственной надписью нашего учителя. Этот снимок - лучшая память о Студии, о
солнечной юности, о Женьке. Простите - о Евгении Александровиче Евстиг-
нееве.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВА

Я закончила Школу-студию МХАТ курсом раньше Жени. Когда учились на
четвертом, то прошел слух, что на третий взяли потрясающе талантливого
студента, артиста из Влади- мирского театра, и что он будет играть на показе
с Татьяной Дорониной сцену из пьесы Островского "Волки и овцы". Студия у нас
небольшая, а тогда была еще меньше, слухи разнеслись моментально, и все,
охваченные любопытством, пошли смотреть.
Знаете, много бывает критиканов: ну, мол, подумаешь! Но в случае с
Евстигнеевым все сразу, безоговорочно признали его талантом, что бывает в
учебном заведении нечасто. Меня поразила его профессиональность,
"настоящность". Он играл очень мягко и естественно, хотя заметно волновался.
Таня Доронина была достойной партнершей. Можно сказать, что оба они уже
тогда были мастерами. Потом я встретила Евстигнеева в коридоре и пожалела,
что он лысый и некрасивый. Стоял он, как-то отставив бедро и несколько
изогнувшись, эдаким "фраером". Но потом, разговаривая с кем-то, вдруг
вильнул ногой (это его, евстигнеевское движение, когда он бывал в хорошем
настроении), как-то хохотнул басом, и я поняла, что этот некрасивый актер
необыкновенно пластичен и элегантен, что он прямо-таки грациозен.
После окончания Студии я два года работала в драматическом театре у
Наталии Ильиничны Сац. Мы разъезжали семь месяцев в году по стране. Весной
1956 года, вернувшись из очередной поездки, я узнаю, что мои однокурсники
играют в спектакле "Вечно живые", который поставил Олег Ефремов на сцене
нашей Студии. Бегу на просмотр. Спектакль меня потряс своей правдой.
Конечно, мне очень понравились лирические герои, в первую очередь Л.
Толмачева, И. Кваша, С. Мизери. Но я характерная актриса и очень люблю яркие
и характерные работы. В этом смысле Волчек и Евстигнеев были великолепны.
Чернов-Евстигнеев запомнился фразой: "Я люблю вас..." - большая пауза.
Тупой, самоуверенный, играющий страсть человек с трудом подыскивал слова.
"...Сильно!" Это "сильно" он произносил с таким удовлетворением, так
объемно, в этом были духовная нищета, убожество и высокопарность. Зал громко
смеялся и аплодировал.
Смеялся зал и тогда, когда он пел: "Вставай, страна огромная", но было
жутковато, так не соответствовала песня его почти животной, мерзкой
сущности. Я до сих пор вспоминаю его Чернова, когда встречаю подобных людей.
В 1957 году и я поступила в "Студию молодых актеров", которая потом
была переименована в театр "Современник". Ставили спектакль "В поисках
радости" Виктора Розова, где я получила маленькую характерную роль
соседки-маникюрши. Евстигнеев очень тактично, ненавязчиво пытался
подсказать, помочь мне, ведь очень трудно было войти в коллектив
"Современника", где уже была своя, ефремовская школа, свой метод. Однажды
после репетиции он сказал мне (помню, именно не подойдя, а проходя, как бы
невзначай): "Легче, легче, не нажимай, проходней, старайся быстрее уйти со
сцены. У тебя дела дома - маникюр кто-то делать пришел". Показал на свои
ногти: "Понима-аш?" И сделал смешные глаза. Наверное, чтобы я не стеснялась.
Замечание чисто профессиональное, на нашем "птичьем" языке, но мне его