"Я.И.Гройсман, Ирина Цывина. Евгений Евстигнеев - народный артист " - читать интересную книгу автора

Женьку - единственного, кто честно остался на лекции. Таким образом, теперь
уже официально он был признан самым серьезным человеком на курсе.
Мне всегда было хорошо с ним. Никогда не забуду его "буги-вуги" на
пианино, имитацию ударных ножом и вилкой, никогда не забуду нашу курсовую
поездку с концертами на целину, наш общий котел, концерты на грузовиках
посреди необъятной степи. Женька был изысканно элегантен в смокинге из
костюмерной МХАТа, правда, на брюках спереди было большое белое пятно,
видимо, лак, но застегнутый смокинг отлично скрывал его.
На выпускных экзаменах он показывался в двух ролях: Мориса в пьесе
Крона "Глубокая разведка" и Лыняева в "Волках и овцах" Островского.
В "Глубокой разведке" прекрасно играли Козаков, Доронина, Сергачев,
Кукулян и многие другие, но Женька, Женька!..
Каким живым, бешеным человеком был его Морис, как ненавидел он
приспособленца Мехти, как интеллигентски беспомощно немел он перед его
подлостью, бледнел от ярости, взрывался и хрипло восклицал: "...Эттто
по-тря-са-юще!!!"
Да, потрясающе играл он эту роль, за его Морисом виднелись тысячи
интеллигентов, фанатиков своего дела, которых не сломили на террор
революции, ни унижение, ни репрессии... Я, наивный человек, убежден был, что
его теперь введут в мхатовский спектакль...
В "Волках и овцах" его партнершей стала Доронина - Глафира. Дуэт
получился блистательный. Доронина в рыжем парике была обольстительна и
опасна, а Лыняев...
Каким чудом худющий, всегда голодный Женька превратился в кругленького,
румяного, словно наливное яблочко, либерала-помещика?! Откуда у него эта
дворянская плавная элегантность, эти раскатистые покровительственные
интонации только что сытно отобедавшего, довольного собой человека?!
Как он был округл и мягок, как выразительны его белейшие руки вечного
бездельника и сибарита, как он был наивен в своем либерализме, в своей
торжествующей уверенности в том, что никакие чары Глафиры не заставят его
изменить вольную, свободную жизнь, к которой он так привык! И какая
беспомощность, какой подлинный ужас были в его глазах, когда он начал
понимать, что его неудержимо несет в пасть акулы, когда он обнаруживал, что
всё! Пойман!! Пасть захлопнулась!!! Трагикомедия российского либерала,
неспособного сохранить, отстоять свои принципы в столкновении с жизненными
трудностями...
Когда я сегодня слушаю постыдные попустительские речи иных наших бывших
либералов, ныне вставших на крайне реакционные позиции, я вспоминаю
женькиного Лыняева, своим попустительством создавшего силу, проглотившую его
с потрохами.
В "Волках" я играл Беркутова. Мой мизерный жизненный опыт,
стеснительность явно противоречили характеру этого персонажа - хищника
умного, расчетливого. Я дико волновался перед экзаменом. Женька видел это.
- Ты вот что. Ты, когда выйдешь на сцену, - плюнь. Плюнь на комиссию.
На всё. Плюнь и посмотри мне в глаза. Понял? - шепнул он мне перед выходом,
на секунду превратившись из толстяка и сибарита Лыняева в привычного
худющего и голодного Женьку. И когда на сцене я заставил себя увидеть его
глаза - беспомощные, наивные, жалкие, - я почувствовал себя сильнее, умнее,
и мне стало свободнее...
В гримерной моей висит сделанная Женькой фотография Вершилова с