"Я.И.Гройсман, Ирина Цывина. Евгений Евстигнеев - народный артист " - читать интересную книгу автора

но последовал совершенно неожиданный отказ, мотивированный тем, что театр
молодежный и для молодежи и в труппу он берет только самых юных актеров, а
Евстигнеев со своей лысоватой головой (а в то время он уже был таким) роли
мальчишек играть не может. Короче, ему было отказано. Сколько раз
впоследствии этот режиссер раскаивался, что не распознал в том выпускнике
выдающегося артиста, который своим неординарным талантом украсил бы любую
труппу! Во всяком случае Женя в поисках работы вынужден был уехать из
Горького и был принят в труппу драматического театра города Владимира. За
эти четыре года талант Евстигнеева по-настоящему раскрылся. Он очень много
там играл, ведь театры в то время выпускали по 8 - 10 спектаклей в сезон, и
почти в каждом из них был занят молодой артист Евстигнеев. Слава его в
городе росла из спектакля в спектакль. Он стал любимцем города. И до сих пор
владимирцы с благодарностью вспоминают молодого артиста и гордятся тем, что
их город стал стартовой площадкой выдающегося артиста России. А затем отъезд
в Москву, где Женя становится студентом (опять студентом!) Школы-студии
имени Немировича-Данченко, при Московском Художественном театре. И, наконец,
театр- студия "Современник", одним из организаторов которого и стал Евгений
Александрович Евстигнеев, где талантище его раскрылся в полной мере.
Я помню их первый спектакль "Вечно живые". Сидя на репетиции, я думал:
"Может, я и научился играть, но то, что они делают на сцене, уже не игра,
это проживание". К тому и стремился Олег Ефремов - создатель студии. И
Евстигнеев, и другой наш бывший сокурсник Миша Зимин были в то время
актерами МХАТа, куда их взяли сразу после Школы-студии. Там они стали
настоящими друзьями, хотя знакомы были давно и все мы вместе учились в
Горьком. Зимин очень помогал Ефремову. Он играл Бородина в "Вечно живых" и
фактически был одним из организаторов студии, хотя в "Современник" так и не
перешел, остался во МХАТе. А Женя стал актером "Современника", и все годы,
что он там работал, я шел на спектакли с его участием непременно с ожиданием
какого-то чуда.
Все годы, что он приезжал в Горький по приглашению быть председателем
комиссии в театральном училище или на встречи со зрителями, я принимал
участие в их организации. Женя звонил, предупреждал, что едет, хохмил: "Так
что готовься..." Он почти никогда не приезжал поездом, а только на машине,
которую вел сам. Кстати, Евстигнеев любил автомобили, понимал их, менял чуть
не каждый год, а ходить пешком избегал, даже от Суворовского бульвара, где
он жил, до МХАТа. На "Красной Этне" был пансионат и пионерлагерь, там обычно
и происходили встречи со зрителями. Но говорить с публикой он не умел.
Сколько бы их ни было, он всегда вел эти встречи так: "Я родился там-то,
тогда-то, спрашивайте, спрашивайте, спрашивайте..." По своему характеру
Евстигнеев был не оратор, это было ему чуждо.
Но как он был популярен! По-моему, такой огромной популярностью больше
никто из наших артистов не пользовался. Как-то раз мы ехали на машине из
Москвы в Горький, и он вроде бы превысил скорость. Возле поста ГАИ нас
остановили. Надо сказать, что хотя Евстигнеев никогда не бывал пьян, он,
случалось, пропускал рюмку коньяка перед тем, как сесть за руль, и у него
постоянно была с собой такая японская таблеточка - чтоб не было реакции...
Не забуду эти раскрытые глаза гаишника:
- Товарищ Евстигнеев!!!
- Ну, сколько с меня?
- Ничего, ничего, только осторожнее...