"Джон Гришем. Последний присяжный" - читать интересную книгу автора

Снова заплакав, мистер Коудл удалился. А спустя полгода мне пришлось
писать некролог в связи с его кончиной.
Поскольку у меня за плечами как-никак был колледж и в последнее время я
фактически вел газету, Харди и Маргарет с надеждой воззрились на меня,
ожидая полезного совета. Я журналист, а не юрист, и тем не менее пообещал
отнести бумаги семейному адвокату Коудлов, чьими рекомендациями нам и
следовало руководствоваться. Кисло улыбнувшись, мои коллеги вернулись к
работе.
В полдень, купив упаковку пива* в магазине самообслуживания "Куинси" в
Нижнем городе**, районе Клэнтона, населенном чернокожими, я отправился на
своем "спитфайре" прокатиться куда подальше. Стоял конец февраля, но было
необычно тепло, поэтому я опустил верх машины и устремился к озеру,
размышляя - не впервой - о том, что, собственно, я делаю здесь, в округе
Форд, штат Миссисипи.
______________
* Стандартная упаковка из шести банок. - Здесь и далее примеч. пер.
** На Юге США так обычно называется беднейшая часть города, в основном
населенная афроамериканцами.


* * *

Я вырос в Мемфисе, потом пять лет изучал журналистику в Нью-Йорке,
точнее, неподалеку, в Сиракьюсе, пока бабушке не надоело платить за мое
затянувшееся образование. Выдающихся успехов в учебе я не достиг, но до
окончания колледжа мне оставался всего год. Может быть, полтора. У бабушки,
у Би-Би, была куча денег, однако она не любила их тратить и, кое-как
вытерпев пять лет, решила, что я уже заложил основу знаний, способную
обеспечить мои дальнейшие возможности. Когда бабушка перестала меня
финансировать, я очень расстроился, но не жаловался - во всяком случае, ей.
Я был ее единственным внуком, и перспектива унаследовать когда-нибудь ее
имущество и состояние казалась счастьем.
От занятий журналистикой голова у меня болела, как с похмелья. На заре
своей учебы в Сиракьюсе я честолюбиво мечтал со временем заняться
журналистскими расследованиями в "Нью-Йорк таймс" или "Вашингтон пост",
спасать мир от коррупции и загрязнения окружающей среды, расточительства
правительства и несправедливости, от которой страдают слабые и угнетенные.
Впереди мне мерещилось множество Пулитцеровских премий. После приблизительно
года подобных мечтаний я увидел фильм про иностранного корреспондента,
который гонялся по всему свету за войнами, соблазнял красавиц и каким-то
чудом находил при этом время писать статьи, отмечаемые всевозможными
наградами. Он говорил на восьми языках, носил бороду, военные ботинки и
накрахмаленную форму цвета хаки, на которой ни при каких обстоятельствах не
появлялось ни морщинки. Я решил стать таким журналистом. Отрастил бороду,
купил ботинки и форму, попробовал учить немецкий и вести свой донжуанский
список. Когда мои оценки неудержимо поползли вниз и я начал скатываться в
придонную часть классного списка, меня вдруг увлекла идея работать в газете
какого-нибудь маленького городка. Я не могу объяснить этого влечения, разве
что дело в том, что как раз в те времена я познакомился и подружился с Ником
Дайнером.