"Джон Гришем. Завещание" - читать интересную книгу автора

радикал, которого Тайра увидела по телевизору и наняла, как только
переспала с ним. Они ждут так же, как и остальные.
Я знаю этих людей. Я наблюдаю за ними.
Из глубины квартиры появляется Снид. Вот уже почти тридцать лет служит
у меня мальчиком на побегушках этот кругленький домашний человечек в белой
жилетке, робкий и застенчивый, постоянно согнутый в поясе, словно он всегда
кланяется своему королю. Снид останавливается передо мной, как обычно,
сложив ручки на животе, наклонив голову набок, сладко улыбаясь, и
проникновенно, нараспев, как научился в Ирландии, когда мы туда ездили,
спрашивает:
- Как вы себя чувствуете, сэр?
Я ничего не отвечаю, потому что Сниду отвечать не требуется, он и не
ждет ответа.
- Кофе, сэр?
- Ленч.
Снид моргает, кланяется еще ниже и ковыляет прочь, подметая пол
обшлагами брюк. Он тоже надеется разбогатеть после моей смерти и, полагаю,
считает дни, как и все остальные.
Богатство иметь хлопотно потому, что каждый хочет урвать у тебя хоть
что-то - пусть даже один сребреник. Что такое миллион для человека,
владеющего миллиардами? Отстегни мне миллиончик, старина, ты даже не
заметишь убыли. Одолжи мне денег - и давай оба об этом забудем. Вставь мое
имечко куда-нибудь в завещание, местечко там найдется.
Снид чертовски любопытен, как-то я застукал его, когда он рылся в моем
письменном столе, полагаю, в поисках действовавшего на тот момент
завещания. Он хочет, чтобы я умер, поскольку рассчитывает получить
несколько миллионов.
Какое право он имеет чего бы то ни было ожидать? Мне давно нужно было
его выгнать.
В моем новом завещании его имя не упомянуто.
Он ставит передо мной поднос: запечатанная пачка крекера "Ритц",
маленькая баночка меда, закрытая крышкой с пластмассовой печатью, и баночка
(двенадцать унций) "фрески" комнатной температуры. Малейшее отклонение от
меню - и Снид тут же оказался бы на улице.
Я отпускаю его и макаю крекер в мед. Последняя трапеза.


Глава 2

Я сижу и смотрю сквозь стену из тонированного стекла. В ясный день
отсюда виден памятник Вашингтону, находящийся в шести милях, но не сегодня.
Сегодня день сырой, холодный, ветреный и пасмурный - весьма подходящий,
чтобы умереть. Ветер сдувает с ветвей последние листья и разбрасывает по
автомобильной стоянке под окнами.
Почему меня беспокоит мысль о боли? Разве будет не справедливо, если я
немного пострадаю? Я причинил другим столько горя, сколько не смогли бы
причинить и десять человек.
Нажимаю кнопку - является Снид. Он кланяется и вывозит меня из моих
апартаментов в отделанное мрамором фойе, затем катит инвалидную коляску по
такому же великолепному коридору - в другую дверь. Расстояние между мной и