"Джон Гришем. Уличный адвокат" - читать интересную книгу автора

С того момента как в четверг состоялось мое знакомство с Мистером, я
не включил в подбивку для старой доброй фирмы ни единого часа.
На протяжении последних пяти лет я закрывал в среднем по двести часов
в месяц, то есть по восемь часов шесть ней в неделю - за вычетом нескольких
выходных. Время в буквальном смысле означало деньги, и потратить несколько
часов впустую было непозволительной роскошью. Обнаружив отставание, что
случалось весьма редко, я просиживал в офисе половину субботы, а иногда и
воскресенья. При соблюдении графика ограничивался семью-восемью часами в
субботу и почти бездельничал в воскресенье. Ничего удивительного, что Клер
спасалась от одиночества медициной.
Лежа поздним субботним утром в постели и рассматривая потолок, я,
подобно паралитику, не был в состоянии совершить даже простое движение.
Мысль о необходимости встать и отправиться в офис вызывала страх. Эта
бесконечная лента из розовых бумажек на рабочем столе! А записки от
начальства, живо интересующегося моим здоровьем? А болтовня назойливых
любителей почесать язык, их неизбежное "Как дела"? А искренняя (или
лицемерная) тревога в вопросах друзей и приятелей? Но больше всего пугала
сама работа. Все без исключения дела по антитрестовскому законодательству
требовали терпения и чудовищного напряжения; толстенные папки с документами
едва помещались на стеллажах. Результатом же адского труда являлось то, что
одна безумно богатая корпорация поглощала другую, для чего легион юристов
изводил тонны бумаги.
Пора признаться: я никогда не любил свою работу. Она являлась для меня
лишь средством, а вовсе не целью. Крутясь в нашей сфере на износ, всякий
поневоле станет докой, достигнет совершенства и рано или поздно добьется
успеха - не важно, на поприще хитроумных уверток от налогов, в разрешении
трудовых конфликтов или адвокатуре. Но кто, спрашивается, способен полюбить
антитрестовское законодательство?
Совершив над собой насилие, я поднялся с постели и встал под душ.
Позавтракал за рулем горячей булочкой и стаканчиком крепкого кофе,
купленными на улице. Интересно, что ел сегодня Онтарио, подумал я и сразу
приказал совести прекратить напрасную пытку. Я имел бесспорное право
поглощать пищу, не испытывая чувства вины. И все же вопрос полноценного
питания потерял для меня актуальность.
Если верить прогнозу, температура в течение нынешних суток могла
колебаться между семью и пятнадцатью градусами ниже нуля, а нового
снегопада на неделе и вовсе не ожидалось.
В вестибюле я услышал знакомый голос. Вслед за мной в лифт вошел Брюс
из службы коммуникаций.
- Как поживаешь, приятель?
- Отлично. А ты? - Поддерживать разговор не хотелось.
- Аналогично. Ребята очень переживают за тебя. Держись!
Я кивнул так, будто их поддержки мне только и не хватает. К счастью,
на втором этаже он удалился, не забыв дружески потрепать меня по плечу.
Пошел ты к черту, а, Брюс?
Ощущая себя развалиной, я проковылял по отделанному мрамором холлу
мимо стола мадам Девье и дверей конференц-зала, ввалился в свой кабинет и
без сил рухнул в кожаное кресло.
Для того чтобы известить меня о имевших место телефонных звонках,