"Джон Гришем. Дело о пеликанах [D]" - читать интересную книгу автора

Шеф, сгорбившись, сидел за своим столом. Галстук развязан, взгляд
измученного человека. Кроме него в комнате сидели и приглушенно
разговаривали трое его коллег и полдюжины служащих. На лицах были
потрясение и усталость. Джейсон Клайн, старший служащий Розенберга,
выглядел особенно убитым. Он сидел на небольшом диванчике, уставившись в
пол, тогда как судья Арчибальд Мэннинг, теперь старший судья, говорил о
протоколе и похоронах. Мать Дженсена хотела небольшой частной епископской
службы в пятницу в Провиденсе. Сын Розенберга, адвокат, передал Раньяну
перечень распоряжений, подготовленный судьей после своего второго
приступа. В нем он выражал пожелание быть кремированным после невоенной
церемонии, а пепел должен быть рассыпан над сиуиндийской резервацией в
Южной Дакоте. Хотя Розенберг был евреем, он отказался от веры и считал
себя агностиком. Он хотел быть похороненным с индейцами. Это ему
свойственно, подумал Раньян, но не сказал ничего. В наружном помещении
шесть агентов ФБР медленно пили кофе и нервно перешептывались. За день
прибавилось еще больше угроз, несколько поступило в часы утреннего
обращения Президента. Уже стемнело, самое время сопровождать оставшихся
судей домой. К каждому в качестве телохранителей было прикреплено по
четыре агента.
Судья Эндрю Мак-Дауэлл, шестидесяти одного года, теперь самый младший
член суда, стоял у окна, курил трубку и наблюдал за движением на улице.
Если у Дженсена и был друг в суде, то именно Мак-Дауэлл. Флетчер Коул
проинформировал Раньяна, что Президент не только будет присутствовать на
отпевании Дженсена в церкви, но и хочет обратиться с надгробной речью.
Никто из находящихся во внутреннем кабинете не хотел, чтобы Президент
произносил хоть слово. Шеф попросил Мак-Дауэлла подготовить небольшую
речь. Робкий человек, избегающий выступлений, Мак-Дауэлл крутил
галстук-бабочку и пытался представить своего друга на балконе с веревкой
вокруг шеи. Было даже жутко думать об этом. Судья Верховного суда, один из
выдающейся судебной братии, один из девяти, скрывающийся в таком месте,
созерцающий эти фильмы и выставленный в таком кошмарном виде. Какая
трагическая ситуация! Он представлял себя стоящим перед толпой в церкви,
глядящим на мать и семью Дженсена и хорошо сознающим при этом, что каждый
думает в этот момент о кинотеатре Монроуза. Они будут шепотом спрашивать
друг у друга: "Вы знали, что он был гомосексуалистом?" Что касается
Мак-Дауэлла, то он не только не знал, но и не подозревал. И не хотел
ничего говорить на похоронах.
Судья Бен Сьюроу, шестидесяти восьми лет, был озабочен не столько
похоронами, как проблемой поимки убийц. Он был федеральным обвинителем в
Миннесоте, и, согласно его теории, подозреваемые подразделялись на две
группы: те, кто действовал из ненависти и мести, и те, кто пытался
повлиять на будущие решения. Он проинструктировал своих сотрудников, как
начать поиски. Сьюроу расхаживал взад-вперед по комнате.
- У нас двадцать семь служащих и семь судей, - сказал он, обращаясь
ко всем и ни к кому в отдельности. - Очевидно, что мы много не сделаем за
следующие пару недель и все решения по ближайшим делам должны быть
отложены до тех пор, пока у нас не будет полного состава суда. Это может
занять несколько месяцев. Я предлагаю нашим сотрудникам заняться работой
по выяснению всего, связанного с убийствами.