"Джон Гришем. Дело о пеликанах [D]" - читать интересную книгу автора

Розенбергом.
Глупо. Глупо. Глупо. Сэллинджер пытался оказать сопротивление, но не
было боеприпасов.
- Имеете что-то против Розенберга, мистер Сэллинджер?
Каллахан глубоко уважал Розенберга. Поклонялся ему. Читал книги о нем
и его мнениях. Изучал его. Даже обедал однажды с ним.
Сэллинджер занервничал: "О нет, сэр. Я просто не люблю особых мнений".
Крупица юмора была в ответах Сэллинджера, но ни одной улыбки не
появилось на лицах студентов. Позднее, за пивом, он и его приятели будут
хохотать во все горло, снова и снова слушая рассказы о Сэллинджере и его
нелюбви к особым мнениям, особенно принадлежащим перу Розенберга. Но не
теперь.
- Понимаю. Вы читаете мнения большинства? Замешательство. Слабая
попытка Сэллинджера поспорить почти поставила его в унизительное положение.
- Да, сэр. И в большом количестве.
- Великолепно. Объясните тогда, если хотите, мнение большинства в
деле "Нэш против Нью-Джерси".
Сэллинджер никогда не слышал о Нэше, но теперь запомнит его на весь
оставшийся период своей юридической карьеры.
- Не думаю, что читал это.
- Итак, вы не читаете особых мнений, мистер Сэллинджер, а теперь мы
узнаем, что вы также пренебрегаете и большинством. Что же вы читаете,
мистер Сэллинджер? Романы? Бульварные газетки?
Раздался совсем слабый смешок откуда-то из-за четвертого ряда, и он
исходил от студентов, которые чувствовали, что нужно отреагировать смехом,
но в то же время не хотели привлекать к себе внимание.
Сэллинджер, весь красный, не отводил взгляда от Каллахана.
- Почему вы не ознакомились с этим случаем в судебной практике,
мистер Сэллинджер? - настаивал Каллахан.
- Не знаю. Я, м-м, мне кажется, просто пропустил его.
Каллахан нормально воспринял это.
- Я совсем не удивлен. Я упоминал об этом случае на прошлой неделе.
Если быть более точным, в прошлую среду. Буду спрашивать об этом на
заключительном экзамене. Не понимаю, почему вам так хочется
проигнорировать это дело, с которым вы столкнетесь на последнем экзамене?
Теперь Каллахан медленно расхаживал взад-вперед перед своим столом,
глядя на студентов.
- Кто-нибудь все-таки потрудился прочитать это?
Тишина. Каллахан уставился в пол. Тишина обволакивала, становилась
все более тягостной. Все взоры опущены, все ручки и карандаши замерли.
Лишь дымок поднимался над последним рядом.
Наконец неторопливо поднялась рука с четвертого места третьего ряда.
Дарби Шоу. И класс испустил общий вздох облегчения. Она снова спасла их.
Чего-то похожего следовало ожидать от нее. Вторая по успеваемости в своем
классе и находящаяся на достаточном расстоянии от номера один, она могла
излагать и факты, и совпадения, и разногласия, и мнения большинства
практически по каждому случаю, с которым Каллахан мог наброситься на нее.
Она ничего не упускала. Хорошенькая маленькая девочка, точная копия той,
которая подает сигнал к овации на студенческих спортивных встречах, с
отличием получила степень бакалавра биологии и планировала добиться того