"Евгений Валерьевич Гришковец. Начальник" - читать интересную книгу автора

Потом они поссорились совсем сильно, из-за этого мужчина поехал очень
быстро, и машина сорвалась со скалы. Сам мужчина очнулся в больнице вскоре,
первым делом спросил, как там женщина, а врачи промолчали с грустными
лицами. Но женщина не умерла, она была без сознания. Врачи говорили мужчине,
что современная медицина бессильна, но женщину можно как-то заморозить, и
когда через несколько лет медицина найдёт решение, её разморозят и вылечат.
Мужчина согласился. Он очень плакал и переживал в тот момент, когда её
замораживали. А потом он весь фильм ждал. Он ждал, когда же медицина найдет
то самое решение. Он ждал пятьдесят лет и, наверное, больше часа экранного
времени того фильма. Все эти пятьдесят лет и весь тот час он её ждал,
страдал и много говорил и думал о любви. Я устал это читать, но старался.
Иногда в зале смеялись, иногда дама, которая сидела рядом со мной
вытирала слёзы. За спиной было тихо. Т тогда, когда мне стало уже невмоготу
от чтения титров и от этого киношедевра, я оглянулся и увидел, что Владимир
Лаврентьевич спит. Он сидел и тихо спал. Мне сразу стало хорошо и спокойно.
Я перестал читать монологи о любви главного героя, но я не уснул. Я всё же
надеялся, что в этом фильме, хоть раз, хоть на секунду, появится голая
женщина. Иначе, зачем вся эта элитарность и закрытость мероприятия? В конце
фильма главному герою, уже глубокому старику, сообщают, что решение найдено.
Он радуется и плачет. Женщину извлекают из холодильника, всю обмотанную
фольгой. Когда её размораживали, получилось очень много пара. Пар долго
рассеивался, потом он рассеялся. Женщина была по-прежнему в фольге. После
этого крупным планом, во весь экран, были показаны руки врача, который
разрывает эту фольгу слой за слоем. И, наконец, он разорвал последний слой,
и открылась сама женщина. Она была голая. Её показывали секунд пять. Я забыл
дышать. Потом она открыла глаза. Она была молодая и прекрасная, а мужчина
старый и скрюченный. Он смотрел на неё и плакал.
Фильм кончился.
- Да-а-а! - услышал я сзади голос Владимира Лаврентьевича. Через
секунду раздались дружные аплодисменты зала.
- Уже десятый час, родители ругать не будут? - спросил меня на улице
Владимир Лаврентьевич.
- Нет. Они же меня отпустили, - сказал я.
- Позвони домой, предупреди, что едешь, - угрюмо сказал он. - Не
расстраивайся, здесь не все фильмы... такие. Ещё посмотрим то, что можно
будет обсудить.
Я кивнул. Но всё же я был очень доволен. Даже счастлив. Начальник взял
меня с собой. Он говорил со мной серьёзно. Он заботился обо мне. И заботился
тоже, как надо, серьёзно. Да, к тому же, я пять секунд видел голую женщину
на экране...
Так я перешёл в заветный клуб.
- Ну, как успехи, дядя? Чего наснимал? - спросил меня на следующей
неделе, после посещения киноклуба Владимир Лаврентьевич, когда я
рассматривал на просвет свежепроявленную плёнку.
Тут надо сказать, что выдающихся успехов я, как фотограф, не добился. Я
вообще никакими фотодостижениями Владимира Лаврентьевича или, как мы его
называли, Начальника, не порадовал. У меня не получалось. Я не чувствовал
света, не видел того, что видит настоящий фотограф, казалось бы, в обычной
ситуации, неожиданно вскидывающий фотоаппарат... Я не чувствовал момента
жизни, как надо фотографу, и не различал людей, которые на фотографиях были