"Александр Грищенко. Вспять " - читать интересную книгу автора

сидеть в темноте. И молчать. Или о чем-нибудь говорить. Только, о чем
говорят в домике, этого я не помню. Наверное, ни о чем. Но и не молчат. А
если и молчат, то, конечно, тоже о чем-то.
Пыль была двух видов. Домашняя и уличная. Уличная валялась на улице. В
палисадничке перед окнами. Там это была земля. Толченая земля. Пережеванная
солнцем. И на дорогах была уличная пыль. И перед подъездом. Она, в отличие
от пыли домашней, желтая. Как раз цвета солнца. И земли, конечно. Пылью пах
воздух и пропитывалась одежда. Но был еще - главный запах. Всемирно
известный запах, присущий городу изначально - этот запах кто только не
описывал! - и назывался он: "запах пыли, прибитой дождем". Он известнее даже
запаха громадных, как бедра голых тетек, дынь. Потому что и дыни покрывались
пылью. А древние поэты пустыни писали, что в эту пыль много веков назад
искрошились кости богачей и бедняков, мудрецов и дураков, мужчин и женщин.
Но не только дождем прибивалась к асфальту солнечная уличная пыль.
Гораздо веселее поливать ее из шланга, особенно после заката, когда земля
еще горячая. И воздух еще горячий. А вода в шланге - холодная. От этого
запах еще слаще.
А можно делать из уличной пыли - бо2бочку. Делается бо2бочка так:
берется щепотка пыли. Только чтобы это была чистая пыль. Без песчинок, без
веточек, без муравьиной лапки. И нужно плюнуть на ровную поверхность, да
так, чтобы плевок оказался круглым. Лучше - идеально круглым. И засыпать его
пылью. Если поднести ухо, то слышно, как пыль и слюна шипят. А если
прислушаться, то можно отчетливо различить, как перешептываются между собой
богачи и бедняки, мудрецы и дураки, мужчины и женщины. Перешептываются на
давно забытом языке пустыни, где есть только одно слово и нет звука Щ,
присущего настоящему шепоту. Но если совсем хорошо вслушаться, то можно
уловить и второе слово - "пиш-пиш". Этим словом приманивают кошку.
И вот образуется круглая приплюснутая бляшка. Она должна высохнуть. А
как только она высохнет, ее надо усиленно тереть указательным пальцем.
Полировать до черноты. Это и будет бо2бочка. Круглая, как солнце. Как ночное
солнце, черное и невидимое.
А домашняя пыль - серая и волокнистая. Домашняя пыль лежала на полках,
на книгах, на столах, на тумбочках, на телевизоре, на подоконниках, на
плечах и головах деревянных голых тетек. Но больше всего ее было - под
кроватями. Там-то она комковалась, облепливала несвежие носки, цеплялась к
забытым игрушкам и пачкала пальцы. А забытые игрушки пропадали. Исчезали.
Испарялись. Засасывались пространством квартиры. Терялись во времени
квартиры. Их никто никогда больше не находил. И не найдет. Поэтому, когда
терялась вещь - терялась в квартире, мы точно знали, что в квартире, - и
долго не могла найтись, то бесполезно было искать ее дальше. Это все. Это
она так пропала. Домовой забрал.
Зато домовой не умел читать. Поэтому никогда не забирал книги. Книги
никогда не пропадали. Их было не так много. Однако это не мешало им
перемешиваться, переползать с полки на полку. И потом - расставляй их по
местам! А когда расставляешь - просматриваешь ведь, почитываешь. Иной раз
так зачитаешься - глядь, а уже темно, а уже зима наступила. Хотя в городе,
стоявшем в пустыне, зимы не было. Зима наступала далеко от города. Настоящая
зима, такая, которую мы напрасно, наивно, как дурачки несмышленые, ждали в
городе. О снеге напоминала домашняя пыль. Она хоть и серая, а на темных
досках мебельной "стенки", где стояли книги, казалась белой. Снежной.