"Катря Гриневичева. Шоломи в сонцi (Укр.)" - читать интересную книгу автора

лиснючих бахматах райдужний княгинин почот.
Над жнивом у повнiм розгарi повисло чудове небо. По скибах, бокатих,
розсiлися копицi i, здавалося, торкали чубами спохилля кра║виду. Далина
розгорталася, нiби писана верета, що ┐┐ незрима рука котила зi суво┐в
опередь коней. Iнодi ж на пологих обкрутах дороги, сотня скиб простягнених
у небо прилiпала зiбгана рубцями до рвучких колiс воза, звiдки у сiрiм
дорожнiм лудинню й жалiбнiй заво┐ пiд шапочкою з беберяном цiкаво
вихилювалася княгиня, а з-поза ┐┐ плеча Шварна, вдова.
Ставали iнодi на майданах край сiл, самим покрiпитися i коням дати
перепочивок. У цю мить, мов iз-пiд землi являлася вiдкись тiчба дiтей, з
меншими в обiймах та бiля колiн, хлiб намазаний олi║ю в забрудненiй ручцi.
З усiх сiльських переходiв гомонiло задихано:
- Гай, бiжiм!
А тодi шепотом, великими очима:
- Бояри...
I жiнки, що над рiчкою бiлили вузьке бiленце, пiдносили долонi до очей,
глядiли на веселчану курняву, причарованi смутливо...
Все, що годне, розглядало невидальщину.
Тимчасом подорожнi минули на оспiхах дзвiнкий Звенигород. Об'┐хали
згодом i Городок зелений вiд лiсiв та непорушних озер, перевитих очеретом.
Шлях наближався i'д Перемишлю. Вже у половинi дороги туди працювали скрiзь
на полях i сiножатях церковнi люди, слуги перемишльського владики, -
увихалися косарi, гребцi, розкидальники. В'┐дно дзвонили коси об клевень,
об бабку, а пахощi стелилися, як мирра у свiтлiм повiтрю.
Десь там орав вже стерню старий кметь, суворий, гей сама сила: його
соха вiдкидала пиняво розплуги, тягнена велетнями - волами, один вiл
чорний, а другий багрун.
Що обходили орача майбутнi бурi, свист стрiл, грохiт мечiв i крик у
пiднебесся, що ось надлетить?
Вiн йшов крок за кроком, старий жрець Яра, i, надавлюючи скиби
яловичними ходаками, повагом готовив землю пiд нове зерно.
В один раз iз далечi, що золотилася вже п'ятьма копулам святого Iвана в
Перемишлi, винирнув особливий чоловiк: лице зi згаром, велике, беззубi
уста, очi ж половка, в глубоких свiтляни кругах. Дранкаве рубатт║
зiсувалося з його рамени, повикривлн ванi, як кiгтi, пальцi босих нiг
говорили про вогкiсть i стуж нiчлiгiв, про поневiрку денних мандрiвок...
- Заспiваю Тобi, Господи, нову пiсню на псалтирi дев'ятi струннiй... -
лепетав волоцюга iз трудом пiдтягаючи старечи голос i нiяко┐ пiснi не було
чути, тiльки одно скиглiння.
Княгиня добула чимскорше срiбний грiш iз зачiплено┐ за уперiзку калитки
та з внутрiшним трепетом подала його нищому на рубцевi голубо┐ заво┐.
- Нехай буде наперiд мо║┐ душi! - сказала д'ньому впiвголоса, з глубин
милосердя.
Однак мандрiвник не захотiв милостинi, - вiн закрив вiтхненне лице
долонями та немов оголомшений непосильним горем, колихав проти сонця
несамовитою головою:
- О глупi, стократь глупi ви, що правите i ви, що радите!
Куди ж то женете купою, збиваючи пил по дорогах? За помiччю до чужих,
за любов'ю хижакiв? Ото ж стане вовк милувати овечку, дорогорунну красуню!
Ото ж рись нiжитиме бiлку, коли приблизиться на вiддаль скоку!