"Александр Степанович Грин. Телеграфист из Медянского бора" - читать интересную книгу автора

Полкан! Иси, сюда!
Но Полкан не слышал. По-видимому, теперь он остановился, привлеченный
чьим-то присутствием, и бурно, свирепо лаял, забыв все на свете, кроме
предмета своего гнева. И когда Елена выбежала к пруду, с тревожным
любопытством оглядываясь вокруг, то увидела неизвестного ей, слегка
растерявшегося человека, и в трех шагах от него бешено лающего Полкана,
сразу потерявшего сонную флегму добродушного пожилого пса.


IX

На следующий после нападения день Петунников вышел к лесной опушке.
Глубокая, жадно вздрогнувшая радость блеснула в его измученном, посеревшем
лице навстречу пышной желтизне полей и голубому воздуху, раскаленному
полуденным зноем.
Когда после долгого, суточного блуждания в дремучей глуши перед ним
неожиданно и далеко сверкнули крошечные голубые прорехи опушки, последний
трепет возбуждения встряхнул его истомленное, ослабевшее тело и
лихорадочно-быстрыми шагами направил туда, где меж тонких, частых стволов
пестрела цветами сочная, мшистая луговина. Он выбрался на простор,
запыхавшись, с тяжелой от жажды и бессонницы головой, сел на пенек и
осмотрелся.
Перед ним, заливая холмистое поле, струился в потоках света золотистый
бархат ржаных волн, разбегаясь от знойной, воздушной ласки беглыми сизыми
переливами, а сверху, из голубой опрокинутой глубины сыпалось невидимое,
неугомонное серебро птичьих песен. Там, на огромной, недосягаемой высоте,
опьяненные летом и солнцем, страстно звенели жаворонки, и казалось, что
поет сам воздух, хрустальный и звонкий. На межах пестрела белая и розовая
кашка, лиловый клевер, темная, лаковая зелень придорожника. Вправо и влево,
распахнув огромные хвойные крылья, тянулся и синел лес, разрезая бледное от
жары небо диким, прихотливым узором.
Усадьба и разные хозяйственные постройки, разбросанные под косогором в
полуверсте от Петунникова, показались ему ненужными и неприятными в этой
мирной, солнечной тишине. Вид человеческого жилья сразу настроил его
тревожно и подозрительно. Времени прошло слишком достаточно для того, чтобы
по крайней мере на сто верст в окружности стало известно о вчерашнем. И не
будет ничего удивительного, если первый же встречный взглянет на него косо,
пойдёт к другим, расскажет о своей встрече и таким образом сделает массу
неприятностей, из которых самая важная и самая непоправимая - смерть.
Он сидел мокрый от пота, злобно кусая потрескавшиеся губы, и злобно
смотрел вдаль, где, загораживая угол хорошенькой, небольшой усадьбы,
кудрявилась и толпилась в желтизне полей темная зелень сада. Оттуда, как
стан ленивых, беспечных врагов, смотрели красные железные крыши сараев,
изгороди, окна и трубы. Все это пестрой, солидной кучкой лезло в глаза
Петунникову, как бы противопоставляя свою оседлость его риску и
заброшенности.
А он сидел, затягиваясь последней папироской, и соображал, что
поблизости должно быть село или деревня, а значит, и дорога, на которую
нужно выбраться. Голод мучил его, молодой, едкий голод, и от этого слегка
тошнило. Ноги распухли и, как обваренные, горели в узких, тяжелых сапогах.