"Вольдемар Грилелави. Плач кукушонка " - читать интересную книгу автора

внимания, и насыпала в сумку пару пригоршней конфет.
- И где же ты так долго пропадала? С ногой, поди, провалялась. Смотри,
осторожней ходи, не носись, как угорелая. Ох, боже мой, как судьба
распорядилась, - сказала она женщинам покупательницам и, брезгливо
сморщенной напарнице, - такая красивая девочка была, в такую красавицу могла
вырасти, а вот так изуродовало ее. Да еще беда с ногой.
- Спа-си-ббо, - с трудом выдавила Света, сама удивляясь первому за
многие месяцы слову, сказанному вслух.
Женщины были удивлены еще больше, привыкшие к ее молчанию и уже
считавшие ее немой. Они, молча, проводили Светлану и еще несколько минут
завороженные молчали.
А Света, расчувствовалась таким вниманием и заботой тети Веры и
счастливая от такого богатства, словно забыла про боль в ноге и всех других
бедах в жизни с блаженной улыбкой, не глядя по сторонам, пошла через дорогу,
не замечая шумного, как трещотка, приближающего трактора. Уже посреди дороги
ее охватила непонятная тревога, и она подняла глаза на несущуюся стальную
смерть. Но, не самого водителя, а его глаза, сидящего в этом металле, глаза,
бешенного от радости, что выпал момент его счастья заработать на водку
много-много денег. Света понимала, что надо бежать, и можно успеть спастись,
пока трактор далеко, но ее парализовало полное безразличие к своей судьбе, и
даже какой-то внутренний восторг от быстрого приближения конца всех
страданий, голода, боли, беспросветности.
Словно в замедленном кино видела она мчащееся железо и с надеждой
ждала, когда колеса машины вомнут ее в грунт дороги, смешивая с пылью и
грязью. И только это богатство хлеба и нескольких конфеток навевали тоску
потери. Ей жалко стало внезапно привалившегося добра от нежной и заботливой
тети Веры. Ведь она от чистого сердца и от искреннего сочувствия сделала
столь бесценный дар. А этот злой и беспощадный пьяница смешает с грязью дары
доброй тети. Как несправедливо и горько от обиды.
Когда между ребенком и машиной оставались считанные метры, вдруг
мелькнула откуда-то огромная тень, которая оторвала Свету от земли и
зашвырнула в кювет. И смерть пронеслась рядом, дыхнув в лицо металлом и
копотью газов. Света сильно прижимала к себе сумку и удивленно смотрела на
спасшую ее тень, которая уже неслась вдогонку уходящего трактора. Тенью
оказался дядя Миша, ее сосед и хозяин алабая. Ей всегда казалось, что дядя
Миша старенький и беспомощный дяденька. И эта сила и резвость ее просто
поразили. С какой легкостью он вскочил на подножку трактора и вышвырнул из
кабины водителя, останавливая машину. Затем спрыгнул на землю и, подбежав к
трактористу, громко ругаясь матом и всеми ближайшими родственниками, схватил
его за грудки и стал беспощадно колотить того по лицу.
- Тварь...тварь...тварь..., - кричал он одно слово вперемешку с матом,
нанося с каждым слово новый удар в пьяную обрюзгшую красную рожу.
От превращения его лица в отбивную спасли выбежавшие из магазина
женщины, которые с трудом оттащили взбесившегося дядю Мишу. Но тот продолжал
махать руками и орать.
- Да я, же и думаю, какого хрена он зачастил к соседям. Те ведь твари в
сытое время хлеба куска пожалеют. А тут я уже который раз наблюдаю, как они
его заманивают и спаивают. Ну не к добру же, думаю. Вот гады, вот твари
учудили.
Это были его любимые слова: мат и твари.