"Иосиф Григулевич "Папство. Век двадцатый"" - читать интересную книгу автора

все земное, прозаическое и обыденное в жизни и деятельности своего главы.
Ведь, согласно церковной доктрине, папы римские не обычные смертные, а
наместники бога на земле, они непогрешимы, им якобы не свойственны присущие
обычным смертным слабости, чувства и страсти. Они будто бы озабочены лишь
одним - спасением погрязшего в грехах человечества. Они бесконечно добры,
отзывчивы на людские страдания, на людское горе, всегда готовы прийти на
помощь страждущим. Как правило, так рисуют пап апологеты церкви. Такой
идеализированный образ римских понтификов навязывается верующим.
Частная жизнь пап-запретная тема не только потому, что человеческие
черты принизили бы образ пап в глазах верующих, лишили бы их священного
ореола, но и потому, что многие из пап были отнюдь не праведниками.
Разумеется, полностью скрыть или замолчать теневые стороны жизни и
деятельности римских первосвященников, в особенности средневековых,
католическая историография не в состоянии. Некоторые церковные иерархи
предпринимали даже попытки создать "объективную" историю папства. Так, папа
Лев XIII (1878-1903), стремясь приуменьшить значение и влияние трудов
антиклерикальных исследователей церкви XIX в., предложил немецкому историку
Людвигу фон Пастору (1854-1928) написать историю папства. С этой целью
Пастору был разрешен доступ в "святую святых" Ватикана-его секретный архив,
на дверях которого красовалась установленная его создателем папой Павлом V в
начале XVII в. и стертая по распоряжению того же Льва XIII угрожающая
надпись: "Всяк сюда входящий без специального разрешения святого отца
подлежит немедленному отлучению от церкви".
С Пастором сотрудничала группа иезуитов, поставлявшая ему документы и
аргументы, необходимые для подкрепления угодной папскому престолу концепции.
Шестнадцатитомный труд Пастора внушителен не только по объему, но и по
своему научному аппарату. Тем не менее произведение немецкого историка
отнюдь не является объективным историческим исследованием. Пастор не отрицал
общеизвестных фактов, касающихся аморального облика таких пап, как Сикст IV,
Александр VI, Лев X, но он утверждал, что их пороки- это пороки, характерные
для эпохи в целом. Пастор идеализировал культурную, политическую и
дипломатическую деятельность пап, превозносил контрреформацию, восхвалял
иезуитский орден. Он замалчивал материальные связи церкви с господствующими
классами и обходил многие вопросы, разбор которых мог бы выставить папство в
неприглядном свете и принизить в глазах верующих авторитет Ватикана.
Насилуя историческую правду, Пастор пытался доказать, что католическая
церковь, несмотря на все свои "слабости",-нужный и полезный для
человеческого общества институт. Он облекал в "научную" оболочку тезис
инквизитора XVII столетия кардинала Беллармина, тюремщика Галилея,
утверждавшего, что если бы во главе церкви стояли только достойные пастыри,
то ее долговечность объяснялась бы их мудростью, и это было бы естественно;
но так как ею руководят и порочные первосвященники, то ее успехи иначе, как
сверхъестественными причинами, объяснить нельзя.
Тезис Беллармина остается и поныне излюбленным оружием клерикальных
историков, с помощью которого они доказывают "божественный" характер церкви.
Например, бенедиктинец Паоло Кальяри в своей книге "Папа, видимый вблизи.
Апологетические заметки", изданной с разрешения церковных властей, признает,
что в прошлом многие из пап были закоренелыми грешниками. Кальяри пишет о
средневековых папах: "Как только папа вступал на престол, он немедленно
окружал себя детьми своих братьев и сестер, и казалось, что единственной его