"Борис Григорьев. Скандинавия с черного хода (Записки разведчика: от серьезного до курьезного) " - читать интересную книгу автора

держась за руки, идет мальчик с девочкой - это, конечно, Кай с Гердой вышли
на улицу, чтобы выбрать себе подарок. А в этом подвале, вероятно, жил
когда-то сам сказочник.
______________
* Амалиенборг - королевский дворец.

Вспомнил советского писателя Геннадия Фиша, создавшего серию книг про
Скандинавские страны. В очерке "Здравствуй, Дания!" он описывает, как ходил
по улицам Копенгагена и от имени вселившегося в его душу тургеневского Хоря
неодобрительным тоном комментировал то или иное явление: "Это у нас не шло
бы... Это непорядок". (Хорь, в отличие от Калиныча, вообще, как известно,
неодобрительно относился к загранице.)
А я ловил себя на мысли, что внутри меня поселился именно антипод
Хоря-Фиша, разлюбезный Калиныч, восторженная душа, принимавшая все, что ему
ни покажут, на веру. Нет, одернул я себя мысленно, так нельзя, нельзя
размягчаться, так и недолго до... Крамольную мысль я немедленно прогнал, как
только мы с Гордиевским вступили на Striiget - пешеходную улицу длиной около
километра, протянувшуюся от Королевской Новой площади до Ратушной.
Во-первых, само понятие пешеходной улицы в центре города сбило тогда
меня с толку. Зачем? Для чего? Кому это нужно? А где же проехать
автомобилям? Непорядок. (Силен все-таки Хорь в русском человеке!) И потом,
откуда у датчан столько ювелирных магазинов? Золото-то у них не добывается,
драгкамней не водится. Странно... И Калиныч окончательно-таки покинул меня в
этот вечер, уступив место подозрительному скептику Хорю.
Между тем время неумолимо бежало вперед и сокращало мою остановку в
Копенгагене. С чувством гордости истинного хозяина, показавшего свои
апартаменты гостю, Гордиевский усадил меня в свой "форд-кортину" и повез к
себе домой "откушать". По пути где-то справа мелькнуло наше посольство,
потом американское, потом проехали парк, и наконец мы въехали на улицу
Тагенсвай. Здесь в старинном, солидном по московским меркам доме посольство
снимало для атташе Гордиевского двухкомнатную квартиру.
Нас встретила милая и добрая хозяйка Лена, жена Гордиевского, и...
свирепый сиамский кот Барсик, изодравший своими когтями всю посольскую
мебель и обои в квартире. Барсик встретил меня недоверчивым злобным
шипением, но от прямой атаки воздержался, вычисляя, вероятно, что это за
фрукт появился в его владениях. В течение всего обеда я чувствовал на себе
его желтый взгляд и был наготове, чтобы отразить любую с его стороны
гадость. Из-за Барсика я был лишен возможности вести непринужденную светскую
беседу и наслаждаться гастрономическими раритетами вроде поданных в масле
копченых мидий и мясного блюда "тартар".
Неравнодушен к вкусной пище, а также к сырам.
Настроение тем не менее было праздничное, пили знаменитый датский
аквавит "со слезой", много болтали о Москве, о Копенгагене, о литературных
новинках и о театральных премьерах. Как принято при таких встречах, поведал
Гордиевскому об общих знакомых в Центре. Они с женой были в восторге от
Дании, от датчан, от Копенгагена, и оба торопились наперебой рассказать мне
об этом. В приятном застолье незаметно пролетело время, и надо было
собираться в путь. Атмосфера при встрече была, пожалуй, самой непринужденной
за все мое знакомство с Гордиевским. Слегка пьяный и сытый, я возвращался с
ним обратно в Каструп и уже довольно снисходительно, как и полагается сытому