"Владимир Аркадьевич Григорьев. Военные рассказы и очерки " - читать интересную книгу автора

Санька-фельдшер уже стер. Золотой парень. Со второго курса мединститута
забрили. Сейчас, говорит, оклемается старший лейтенант. Чем-то он Рому
кольнул - у того рукав закатан. Проходит пара минут - Рома четким голосом
произносит - дети мои! И начинает плакать. Поскольку детей у него нет,
принимаем это на свой счет и, как можем, начинаем его успокаивать. Минут
через десять Рома возвращается в реальную действительность. Вова, спрашивает
он меня, а помнишь, как мы в Дурани бочку соляры духам загнали? Помню,
говорю. От того смертельного номера, правда, у меня остались самые
неприятные воспоминания. Как тогда живы остались - ума не приложу. Берем
Рому под белы рученьки и волочем в дежурку. Зря, говорим, Сидорин, парились.
Командир-то еще покруче Ромы набульбенился.
Возвращаемся к Сереге. Бражка кончилась. "Орбита" свои передачи
закончила. Дождь за окном, темень. Давай, говорю, Серега, по койкам. День
какой-то дурацкий. Дом развалился, собака. Рома замотал. Гранатомет уперли.
Командир в арык навернулся. Шло бы оно все к чертовой матери.

Санкт-Петербург
сентябрь 1992 года



Ворон ворону...

Старший прапорщик был похож на шахматную фигуру. Весь будто вырезанный
из темного дерева, как неживой. Скорее всего, он был "ладьей" -
вправо-влево, вперед-назад. Никаких диагональных действий или мыслей.
"Пропуск. Не надо объяснять. Пропуск. Документы. Я не старик, мне сорок лет.
Не знаю Хемингея. Не надо объяснять. Машина арестована. Что это? Какие
фильмы? Где пропуск на проезд по Кабулу? Где сопровождение? Почему в Теплом
Стане, а вы тут? Я не старик".
"Без мазы, Сабир," - сказал я на ухо второму переводчику, тоже
двухгодичнику, лейтенанту Назимову. - "Заберет машину, один хер. Езжай с
ним, а мы с Алимовым тут подождем, вон - царандоевцы, похоже, ментовка у них
тут, продержимся". У трехэтажного дома, со всех сторон облепленного
открытыми амбразурами овощных дуканов ( "хорошо живут, ребята", - подумал
я), кучковались афганцы в серой форме, шушукались, хихикали и пальцами
тыкали в нашу сторону. Офицеров среди них видно не было.
Смешно, конечно, русские русских арестовывают - и перевод не нужен:
патруль с красными повязками тормознул ГАЗ-66, пассажиры менжуются, руками
машут, что-то пытаются доказать старшему патруля. Из кунга выгружаются
круглые коробки с фильмами (советские фильмы, про борьбу с плохими
басмачами, но на языке дари, для показа местному населению).
Броня - БТР и БРДМка звуковещательная - осталась в 181-м полку, а мы с
Сабиром решили дуриком по Кабулу прошвырнуться, чеков поменять маленько
(курс, якобы, тут повыше, чем в Баграме), водки вкусной прикупить, а заодно
и фильмы поменять в Центре культуры; первый раз пропуск спросили, сразу и
влипли.
Микро "генерал-полковник" сел в кабину с Назимовым, двое патрульных
солдат забрались в кунг. Машина взяла курс на штраф-стоянку. Мы с маленьким
(значительно ниже среднего роста) узбеком Алимовым и пятью железными