"Владимир Аркадьевич Григорьев. Военные рассказы и очерки " - читать интересную книгу автора

коробками остались куковать на узкой улочке хрен знает в каком районе
Кабула. Сейчас я уже и не помню, как за нами собирались возвращаться. Просто
выгрузили - и все.
Нас окружила небольшая группка пацанов. Бачата с виду были не
агрессивны, но один засранец все норовил прихватить Алимова за откинутый
приклад автомата. Узбек сделал угрожающий выпад стволом, сопляки со смехом
отскочили на полшага.
"Э, брат", - без улыбки сообщил тот, что хватался за приклад, - "тут
советский нету, видишь?" По-ленински, ребром ладони вниз, выставив руку, он
обвел окрест, включая царандоевцев, все так же подпиравших стены своего
околотка. Мысленно прокрутив варианты, я пришел к выводу, что особо нам
ничто не угрожает, но и торчать тут как "на Плющихе" ни к чему.
Демонстративно достал из пистолетного кармана бушлата пристегнутый за шнурок
ПМ, хотел было передернуть затвор, но вовремя вспомнил, что патрон уже в
патроннике, и опозориться не успел. Зачем-то дунул в ствол и сунул железку
обратно, уже направляясь к солдатам (конечно, это был не царандой, казарма
какая-то).
Вежливо поздоровался с сарбозами и попросил пригласить офицера. Минуты
через три вышел аж целый туран - капитан по-нашему. Чтобы в низенькую дверь
(берегут тепло ребята) пролезла метровой высоты тулья его фуражки - явный
самопал - ему пришлось согнуться в три погибели. Радости в его глазах я не
заметил, да мне и не она нужна была - мне был нужен телефон.
В моей записной книжке имелся номер бывшего выпускника нашей кафедры -
Мирзы. В Афганистане он находился уже несколько лет. Ничего особенно
конкретного о нем мне не было известно. Наша преподавательница Виринея
Стефановна, диктуя его кабульский телефон (зачем он ей его давал -
непонятно), сообщила мне ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы
понять - Мирза из КГБ. Аббревиатура ГРУ тогда еще не была в ходу у
непосвященных.
Туран проводил меня на второй этаж и указал на городской аппарат. Я
мысленно перекрестился и набрал номер. Занято. Уже легче, есть шанс, что
Мирза в городе. Еще раз - занято. Еще - длинный гудок!
"Бале", - слышу недовольный голос. Это не ругательство, это "да"
по-ихнему. "Здравствуйте, могу я говорить с товарищем Мирзой?" "Я, кто
говорит?" "Виринея Стефановна дала ваш номер, я из Ленинграда, востфак, в
сороковую попал, переводчик, у меня проблема в Кабуле, прямо сейчас". "Вы
где?" "Не знаю, сейчас спрошу". "Откуда звоните?" "От "зеленых", с поста
какого-то". Не надо спрашивать, дайте кого-нибудь, лучше офицера".
Передаю трубку капитану. Капитан с минуту слушает, потом начинает
лопотать что-то непонятно-топонимическое, активно жестикулируя, в том числе
и той рукой, в которой зажата эбонитовая трубка. "Аппарат как в нашей
коммуналке", - успеваю подметить я, принимая телефонную эстафету. "Выходи на
улицу и жди, сейчас буду", - говорит Мирза и отключается.
Выхожу. Алимов сидит на коробке с "кином" и грустно (коробку явно
никому не продать... хотя, может, и продал бы на дурака, да офицер рядом)
треплется по-узбекски с баченком, любителем помацать чужое оружие. Улочка
узкая, практически не продувается ветерком. Откуда-то невкусно несет жареным
мясом, и еще не пойми чем.
И чего понесло меня в город? Сидел бы сейчас в Теплом Стане у
начальника полкового клуба, в комнате с кондером, смотрел "Орбиту" и пил