"Владимир Аркадьевич Григорьев. Военные рассказы и очерки " - читать интересную книгу автора

Ну ладно, залезли на броню и вперед, к лагерю. Первым жилинский БТР по
склону попер - по низу дороги не было, только тропа. Накренился на левый
бок, но едет потихоньку. Жилин с него рукой машет, давай, мол, за мной. Я
ему через "говорящую шапку" передаю, не проедем, у вас восемь колес, а у нас
четыре. Кувырнемся к свиньям. Ничего, отвечает, пройдете. Ну, хрен с тобой,
вперед! Ноги из люка вытянул, автомат в руку взял и Валерке - он слева
сидит - говорю, чтоб был готов, если что. Поехали. Прошли метров сорок -
все. Чувствую, правый мой борт вверх пошел. Ору что-то Валерке и спрыгиваю.
Стою на четырех костях и тупо смотрю, как станция моя под горку
кувыркается. Только пыль столбом. Все, думаю, отъездился Толик. Буквально
вчера он мне рассказывал, что, когда в колхозе шоферил до армии, вез как-то
полцистерны молока. Вот на повороте, да на скорости это молочко его машину в
кювет и выкинуло. Ничего, говорил, только царапинами отделался. Тут, похоже,
не тот случай.
На ватных ногах поковылял вниз сквозь завесу пыли. Метров через десять
на Валерку наткнулся. Сидит в обнимку с нашим громкоговорителем,
живехонький, покореженные крепления зачем-то щупает. Тишина, только камешки
под ногами шуршат. Подхожу к машине - на боку лежит. Сел на задницу, сижу. В
люк заглянуть - все равно, что голову в петлю сунуть.
Тут меня за плечо тормошат. Оборачиваюсь - Толик. Стоит на своих двоих,
рот до ушей. Все хорошо, говорит, товарищ лейтенант, все хорошо, все хорошо.
Заладил как попугай. Уже народ откуда-то появился. Жилин сверху скачет. А у
меня отключка начинается. Муть какая-то перед глазами. Вдруг мне кто-то в
пасть флягу втыкает и вливает спиртика глоток. Сразу оклемался.
Вот так и познакомились с Серегой. Он со своими ребятами и разведчики с
новоиспеченными царандоевцами понизу шли. И наш БРДМ им чуть не на головы
свалился. Сначала, правда, Толик прилетел, которого из люка выбросило.
А через пару недель мы с Серегой на соседних койках в госпитале
очутились. С брюшным тифом залетели. Температура тела - сорок градусов по
Цельсию. Без димедрола не заснуть. Хреново, короче. А жратва! Если по весу -
левомицетина за сутки больше съедали. По вкусу, правда, примерно одинаково.
Когда температуру сбили - нужны развлечения. Серега быстренько обучил
болезных искусству игры в "балбеса". Когда кон заканчивается, проигравший
тянет две карты - сколько раз и каким количеством карт ему по оттопыренному
мизинцу стучать будут. Сначала втроем играли, с Витькой - "комсомольцем"
десантного полка. Потом вся палата втянулась. С утра до ночи только и
слышно - шлеп, шлеп, шлеп. Кровожаден человек, особенно, если - как Витя -
за весь день только раз десять кому-нибудь настучит. В остальное время
получает, когда его очередь играть, конечно. Выписывался Витька - мизинцы с
указательными вровень были.
Полежали, отдохнули, похудели. После выписки я несколько раз у Сереги
на выносной позиции бывал. От дивизии километра четыре. В степи пятачок -
три землянки, траншея-каре, пара пулеметов Владимирова станковых. Рядышком в
кишлаке - метров семьсот - пост отряда самообороны, душарики, проще говоря.
На посту том была волейбольная площадка, непонятное для тамошних мест
сооружение с настоящей сеткой и скамеечками для зрителей по бокам. Площадка
почти всегда была занята играющими афганцами, изредка приглашавшими поиграть
в мячишко бойцов с серегиной позиции. Наши неизменно проигрывали.
Как-то раз Серега заезжал по делам в дивизию и на обратном пути
пригласил меня в гости. Делать мне тогда было нечерта, я и согласился.